Чужая игра - Михаил Шуваев

– Сейчас, – Айво заработал пальцами по клавишам МИППСа. – Ага, вот, в июле 2270 года, ровно пять лет назад. Замечаний не было. Значит, мог помнить.

– Хорошо, допустим, Бонне это помнил и ко второму собеседованию подготовился. Айво, а вот как ты себе представляешь подготовку к собеседованию на графоскопе? Разве можно к нему подготовиться? Ведь все реакции, данные, которые он снимает, неподконтрольны воле человека! Взял себя в руки и перестал волноваться? Ерунда! По-другому отвечал на вопросы? Нет, вряд ли, Айво, здесь мы пока чего-то недопонимаем. А не мог это быть просто сбой в работе прибора?

– Исключено.

– Почему столь категорично?

– Потому что это мне сказали специалисты, которые работают на графоскопах. За два дня, что были в моем распоряжении до твоего прилета с Сириуса, я тоже кое-что успел сделать, – обиделся Блумберг. – Не думай, что ты один у нас такой умный.

– Ладно, ладно! Ничего такого я и в мыслях не имел. Говорят, что невозможно – значит, отметаем предположение. Но, как ни крути, а второе собеседование прошло нормально. Что по этому поводу говорят твои специалисты. Это укладывается в норму?

Айво косо посмотрел на Сноу:

– Нет, Ричи, не укладывается. Никто не может никаким волевым усилием подавить или, наоборот, активировать центры, отвечающие за глубинные процессы в мозге. Только медикаментозным путем можно… – Айво поднял руку, останавливая собравшегося что-то сказать Ричарда, – …можно это сделать. Но перед вторым собеседованием у него взяли экспресс-анализ крови, именно в этих целях. Результат нулевой. Полная норма.

Айво замолчал и отложил в сторону коммуникатор. Ричард задумался, потом заговорил:

– Вот смотри, Айво. Представь, что тебе неожиданно сообщили о проверке. Ты совершенно не волнуешься, потому что тебе нечего скрывать от КОНОКОМа, и идешь на собеседование. И вдруг тебя, посчитавшего, что проверка закончена, вызывают на второе тестирование, причем еще и анализ крови берут. Что ты будешь делать, как рассуждать? Повторяю – за тобой ничего нет. Думаю, что ты, удивленный и взволнованный, придешь домой и места себе не будешь находить, гадая, что же последует дальше, верно? – Блумберг согласно кивнул. – А Бонне тоже волновался, места себе не находил, но проявлялось у него это другим способом – он проторчал всю ночь у окна, а не бегал как заведенный по дому. А вдруг он нарколептик и всю ночь просто-напросто проспал, стоя у окна? Это я сейчас предполагаю первое, что в голову придет.

– Я тебя понял. Но фаза парадоксального сна у нарколептиков обычно не превышает одного часа.

– Да откуда тебе это известно? – удивился Ричард.

– Ну, знаешь, я все-таки начальник научного отдела, а не какой-нибудь…

– Все-все-все! – замахал руками Сноу. – Проехали. Это у меня неудачная реплика получилась. Но я продолжаю. Второй вариант. Тебе есть, что скрывать. Это я фантазирую. Как ты будешь реагировать на повторное собеседование в этом случае? – прищурился Ричи.

– Как, как? Вколю себе что-нибудь…

– И попадешься на анализе, – торжествующе закончил Сноу.

– Ну да…

– Во-от! – Сноу встал с кресла и поднял вверх указательный палец. – Ты не можешь знать, что непосредственно перед повторным собеседованием у тебя возьмут кровь. А Бонне, получается, знал.

– Ричи, честное слово, я тебя не понимаю, то ты клонишь к тому, что Бонне невинная жертва обстоятельств, то делаешь предположение, что он четко просчитывал свои действия. Откуда это следует?

Сноу прошелся по комнате и остановился у затемненного окна:

– Не знаю Айво, вот, веришь – не знаю. Какое-то кривое дело нам подсунул директор, чтоб ему хорошо стало! Я вообще пока ни за что зацепиться не могу. Подожди, а когда его предупредили о втором собеседовании? И вообще, давай-ка разложим все хронологически, быть может, тогда станет понятно, где слабые места и куда надо бить.

– Бить никого и никуда не надо, – усмехнулся Айво и потянулся за МИППСом. – Значит, так. Пятнадцатого июля в девять утра к нему в рабочий кабинет в центральном офисе компании в Бризе пришли сотрудники КОНОКОМа и, предъявив соответствующий документ, предложили немедленно пройти собеседование на графоскопе. Бонне, конечно, дал согласие, и в течение часа отвечал на вопросы. Потом наши сотрудники ушли, предупредив его, что он может еще понадобиться.

– Это они всех так предупреждают или выборочно?

– Не ерничай, – терпеливо начал Айво, но уверенности в его голосе поубавилось. – Дело в том, что расшифровка показаний графоскопа проходит в два этапа. Первый, предварительный, идет прямо во время сеанса собеседования, второй – в течение нескольких часов в стационарной лаборатории. Так вот. Во время собеседования графоскоп обозначил отклонения, и наши сотрудники, увидев это… – Айво замолчал и хлопнул себя по лбу. – Ну конечно, Ричи, ты прав! Наши идиоты практически в открытую предупредили Бонне, что будет второй сеанс.

Сноу прошелся по комнате, заложив руки за спину:

– Теперь поздно что-либо исправлять в действиях этих разгильдяев…

– Они получат свои выговоры… – мотнул головой Блумберг.

– А толку-то?! Тебе вот от этого легче станет?

Блумберг промолчал.

– Значит, так, Айво. Первое. Нам придется наплевать на все наши принципы и работать сразу две диаметрально противоположные версии. По одной мы расцениваем Бонне как честного человека, ни в чем себя не запятнавшего и просто попавшего в какую-то сложную, пока необъяснимую ситуацию. По второй мы априори считаем Бонне как минимум подозрительной личностью, способную плести какие-то интриги вокруг космоверфи, являющейся важным стратегическим объектом. Идет?

Блумберг кивнул.

– И второе: нам нужен человек, который конфиденциально мог бы нас консультировать по вопросам строительства и работы космоверфи.

Сноу отдал приказ, и дом снял защиту. В окна снова хлынул яркий солнечный свет, и сразу чуть громче засвистели под потолком решетчатые раструбы климат-контроля.

– Теперь так. Либо мы обедаем у меня, либо… – перевел разговор в гастрономическое русло Сноу.

– Мы идем в ресторан. Я нашел отменное местечко неподалеку от вокзала, там готовят буйябесс, реально похожий на марсельский. Летим? – закончил вместо него Айво.

– Летим, – стоя у открытой двери, ответил Ричард.

– Слушай, а что там на Сириусе подают в качестве «specialite de la maison»?[6]Ты не пробовал там местный сифуд, что-то вроде «noix de St.-Jacques»?[7]Говорят, пальчики оближешь…

Тяжелая входная дверь из толстого изотермического стекла с легким шипом закрылась за увлеченно беседующими детективами.