Запах полыни - Галина Гордиенко

Сауле судорожно сглотнула: солнце раскаленной каплей сияло в вышине, тень от крошечного облака неспешно бежала по иссушенной, растрескавшейся земле. Не зеленой летом, как здесь, в Вологодской области, где травы вымахивали в рост человека, а рыжевато-коричневой, с редкими проплешинами солончаков. Зато весной…

Сауле зажмурилась, вспоминая.

Воздух в родных краях не влажный и тяжелый, а сухой и легкий, напоенный запахами бескрайней степи. В жаркий полдень он зримо дрожит, его тянет ввысь, к звездам.

Там он остывает и ночью мягко опускается на измученную дневным зноем землю. Совсем другим опускается — свежим, холодным, ароматным, несущим обильную росу и, следовательно, жизнь.

Звезды — низкие, яркие, лохматые, как осенние хризантемы. Они сияют над степью, промытые той же росой.

И падают, падают, катятся вниз, обещая счастье. Вот только верить в это…

Она, Сауле, верила, всякий раз загадывая желание.

И где оно, счастье?!

Впрочем, нельзя гневить Бога, у нее есть Китеныш. Маленький, смешной Китеныш, которого Татьяна считает слишком самостоятельным. И взрослым не по возрасту.

Сауле невольно улыбнулась: холодноватая, рассудочная Татьяна обожает Кита. И трясется над ним, как наседка над цыпленком. И дружит с ним. Частенько против нее, Сауле, дружит.

Зазвонил телефон, и Сауле пришла в себя. Подбежала к шкафу и быстро сунула наверх улику — рисунок. Суетливо спрятала краски, поставила в раковину стакан с грязной водой и со страхом посмотрела на надрывающийся телефон. Тот никак не желал замолкать, кто-то уже в третий раз пытался до нее дозвониться.

Кто-то!

Не смешно.

Понятно, Татьяна. Опекун Сауле в этом суровом мире. Ее подруга. И подруга сына. Жесткий диктатор с обманчиво мягкой улыбкой.

Сауле обреченно смотрела на телефон, не решаясь поднять трубку. И жалела, что звонят не на сотовый, тут бы она сразу поняла, чего ждать.

Сауле грустно усмехнулась: «Татьяна права, я — трусиха. Нашкодила, а теперь боюсь отвечать. Будто что-то изменится, если сделаю вид — меня нет дома. И потом — может, кто-то ошибся номером, звонит, скажем, больной матери, волнуется, а я…»

— С-слушаю… — робко выдохнула Сауле.

— Ты почему не на работе? — Ледяной голос Светланы Михайловны не предвещал ничего доброго, она даже не поздоровалась. — Опять проспала?

— Н-нет, я…

— Больна? Высокая температура?

— Н-нет, понимаете, так получилось…

— Так ты здорова?!

— Д-да, я просто… случайно так вышло, сама не понимаю…

Невнятный лепет Сауле Светлана Михайловна слушать не захотела. Прервав на полуслове, разгневанно крикнула:

— Ты уволена! — и бросила трубку.

Таня раздраженно захлопнула за собой дверь книжного магазина. Сама точно не знала, на кого больше злится: на глупую безалаберную Саулешку, только что потерявшую работу, или на тетю Свету, подругу матери, посмевшую уволить ее.

Таня грозно шикнула на мальчишку в грязной синей куртке — тот собирался бросить камень в кошку — и нехорошо улыбнулась: ну, Саулешка сегодня огребет по полной. Надо же, не явилась на работу! Понятно, тете Свете даром не нужна продавщица, на которую нельзя положиться.

Уволена!

С ума сойти.

Вот спрашивается, стоило Саулешку поднимать сегодня? Звонить специально с утра пораньше, чтобы убедиться — она действительно проснулась?

А то ведь и так бывало: не успеет Саулешка положить трубку, как роняет голову на подушку и моментально засыпает. Оправдывается, что сова. Мол, лишь после десяти утра она человек, до этого — труп. Зато и спать ложится после двух ночи.

Нашла чем хвастаться!

Но сегодня-то она встала, Таня не могла ошибиться — Саулешкин голос был звонким, веселым, она уже чай пила со своими дурацкими сливками…

Кошмар — снова осталась без работы!

Таня непроизвольно сжала кулаки: убить ее, что ли, эту кулему, чтоб не мучилась? А Китеныша усыновить, из нее, Тани, выйдет куда лучшая мамаша, чем из этой… гмм… глупой казашки.

Подумать только — опять уволили! Казалось бы, чего легче — работать в книжном магазине! В тепле, в красивом помещении, среди книг, вежливых спокойных людей, в самом центре города, всего-то две остановки от дома…

Таня сердито хмыкнула: какой смысл себе-то врать? Продавщица из Саулешки — пусть и в книжном магазине! — как из нее, Татьяны, балерина. Эта… гмм… казашка! — от покупателей только что не шарахалась. Еще с детьми или с женщинами кое-как общалась, а уж от мужчин трусливая Саулешка пряталась за стеллажами. И это вместо того, чтобы выполнять свои обязанности — консультировать.

«Нет, тетя Света в своем праве, она не миллионер — платить деньги просто за красивые глазки. — Таня оглянулась на магазин. — И Саулешка ей никто, подумаешь, дочь подруги за нее попросила…»

Таня в сердцах пнула пустую пивную банку и почти упала на скамью в сквере, нужно было обдумать, что делать дальше. Саулешку, понятно, она вечером убьет, но вот проблемы это не решит. К сожалению.

Нет, сам черт столкнул их в московском поезде!

Впрочем, любая палка о двух концах, иначе б она не знала Китеныша.

Таня мрачно улыбнулась, припоминая события почти семилетней давности. Она тогда в конце августа возвращалась домой. Навещала бабушку. В первый раз ездила одна, без родителей, поэтому чувствовала себя ужасно взрослой и самостоятельной: все-таки только что окончила школу, без труда поступила в местный университет, да еще на бюджетное место, есть чем гордиться.

Тане в тот день повезло, кроме нее в купе оказалась лишь пожилая дама, да и та крепко спала. Слава богу, никто не приставал с расспросами, никто не жаловался на свои болячки и не рассказывал истории про гениальных внуков.

Все это предстояло выслушать утром — поезд приходил в Москву лишь в полдень.

Таня подняла упавшую на пол газету и положила на стол. Отдала проводнице билет и долго махала рукой бабушке. Уже и не видела ее, перрон давно остался позади, но глупо улыбалась и машинально кивала. Посмотрела на часы — одиннадцать вечера — и с тяжелым вздохом вытащила из сумки детектив, спать совершенно не хотелось.

От книги ее оторвал странный, едва слышный скулеж под дверью. Таня встревоженно приподняла голову и прислушалась: жалобный вой не прекращался. Она отложила книгу и неуверенно встала, не представляя, что делать с потерявшимся малышом, она почему-то не сомневалась — в коридоре щенок. Наверняка глупыш выскользнул из своего купе и заблудился.

«К проводнице, что ли, обратиться? — угрюмо подумала Таня. — Если еще не спит».