Принц и нищенка - Алина Кускова

В это раннее утро, сбросив ключ кладоискателю, Юля пошла в ванную и с недоумением обнаружила, что вчера случайно использовала всю горячую воду, приготовленную для остывания. Сколько раз она слышала жалобы жителей на то, что у них на лето отключают горячую воду. Люди! (Была готова им крикнуть Юлька.) Вы не знаете, что такое жить с одной горячей водой! Это гораздо хуже, поверьте опытному страдальцу.

Она набрала заново таз кипятка и тяжело вздохнула. А ведь еще собиралась помыть голову! Блестящие белокурые локоны заметно сникли в водном дефиците. Юля часто забывала набирать таз для того, чтобы тот остыл. Теперь придется сидеть и ждать час, а то и два, не выходить же во двор неумытой. Строителей она не стеснялась, чего уж там. Вот только их дом окружали с трех сторон коттеджи, где жили снобы, наверняка знавшие об их бедственном положении. Юлька не хотела, чтобы ее жалели или больше того – тыкали пальцем в ее грязную физиономию, пусть очень даже привлекательную.

Солнечный луч не торопясь прошелся по многочисленным снимкам школьников на выцветших обоях стены, скользнул по портрету великого вождя, покрытому мелкими трещинками, свидетельствовавшими о его временной ценности, после чего переместился ниже, на комод, покрытый накрахмаленной белоснежной салфеткой. Задержался на мгновение на скульптурной композиции «Три грации», выполненной в уничижительно малых для нее размерах, и последовал дальше – к металлической спинке кровати. Круглый набалдашник нисколько не впечатлил светило, и луч упал сразу на подушку, осветив подслеповатые глаза старой дамы.

– О, – сказала Зоя Терентьевна, щурясь, – вот и утро наступило.

На это утро у нее были намечены грандиозные планы.

В отличие от своей молодой соседки, Зоя Терентьевна была опытной и глубоко подозрительной квартиросъемщицей. Она-то знала, что нельзя верить сотрудникам жилищно-коммунальной сферы ни при каких обстоятельствах, и потому набирала не таз горячей воды, а целую ванну. Мало того, вода заполняла у нее все пригодные для этого посудины и на небольшой кухоньке, где размещался холодильник, плита и сама Зоя Терентьевна, когда протискивалась туда, чтобы заварить себе овсяную кашу.

Но сейчас ей было не до завтрака. Наскоро умывшись, старая дама выглянула в окно и удовлетворенно потерла руки. Юлия переговаривалась с влюбленным в нее молодым человеком, соответственно, уже не спала. Так что помешать ей Зоя Терентьевна не могла, чего, разумеется, и не хотела. Она любила это юное создание, полное романтики, надежд и веры в светлое будущее. Юлия чем-то напоминала ей себя в далекой молодости, от которой остались приятные воспоминания. Осталось и горькое сожаление, что ничего больше вернуть нельзя, хотя ты молода, как и прежде, душой и живостью восприятия окружающего мира.

А мир был жесток! Настолько, что Зоя Терентьевна не могла бросить свою молодую соседку на произвол судьбы! Ладно она отжила свое в этом скромном уголке старого дома, но девочка достойна гораздо большего. Она и так наскиталась по общежитиям, хлебнув сполна нынешней рыночной действительности. Это в годы Зои Терентьевны молодых специалистов с дипломом о высшем образовании ценили на вес золота и предоставляли им качественное жилье. Ну, разумеется, качественное по тем меркам. Но предоставляли же! Так отчего же сегодня Жилищный кодекс трактуется так однобоко? Юлии положена лишь комната в коммунальной квартире. И после этого чиновники еще удивляются, отчего из страны уезжает умная молодежь!

Зоя Терентьевна была возмущена не только бездушными чиновниками, но и их угодливыми приспешниками. Чего стоил прораб Хомяков! Ломаного гроша он не стоил, по мнению Зои Терентьевны. Во времена ее молодости такого гада давно бы вытащили за шкирку на партсобрание и хорошенько пропесочили. И вынесли бы ему строгий выговор с последним предупреждением. Тогда это была весьма действенная мера. Сегодня, тут Зоя Терентьевна тяжело вздохнула, действует только огнеотстрел. Семен Ильич обещал принести ей свою раритетную винтовку времен Гражданской войны, как только подыщет для нее нужные патроны.

А что делать?! Приходится обороняться всеми доступными методами, человеческого языка эти разбойники с большой дороги – с большой стройки, не понимают. Вынь им и положь в карман неизвестного воротилы бизнеса лакомый кусок земли на набережной! Да в годы Зои Терентьевны…

Впрочем, что это она? И сейчас ее годы! Разве ж без нее справится эта нежная молодежь?! Да они без нее как без рук. Вполне хорошая пара: Юлия и Анатолий. Конечно, парень не Симон Боливар и даже не Эрнесто Че Гевара. Но если над ним хорошенько поработать, направить в нужное революционное русло энтузиазм, то воспитать защитника слабых и угнетенных можно. Разумеется, Зоя Терентьевна не Макаренко, да и воспитывать сейчас некогда, но что-то она сможет сделать. Вернее, она сделает все, от нее зависящее, чтобы эта во всех отношениях достойная пара молодых людей стала счастливой. Насколько Зоя Терентьевна была в курсе, Анатолий проживал в малогабаритной квартире с мамой и тремя братьями, так что Юлии для любви и счастья срочно требовалась отдельная комфортабельная жилплощадь.

Зое Терентьевне ничего для себя не надо. Но более слабых она обидеть не позволит.

– Вставай, проклятьем заклейменный, – пропела она, беря в руки потрепанный футляр. – Весь мир голодных и рабов! Кипит мой разум возмущенный…

Она бросила гневный взгляд на вагончик с мирно спящими там строителями, фактически державших оцепление возле их старого дома, и усмехнулась. Прихвостни буржуазии! Так и ждут, когда они с Юлией хоть на минуту покинут дом, чтобы вынести во двор их вещи и с чистой совестью начать его снос. Не дождутся!

Сергей устал от Милана, от суеты большого города и поначалу резавшей слух незнакомой речи. Он считал, что знал итальянский язык, но, когда оказался в этой стране, понял, что толком ничего не понимает, как не понимают и его. Пришлось учить язык заново с местными учителями, что явилось для него дополнительной нагрузкой. Ведь помимо этого он продолжал заниматься делами фирмы, встречался с поставщиками, налаживал контакты с партнерами, искал взаимовыгодных покупателей. Одним словом, крутился, как мог. Три года пролетели как один день!

И вот он вернулся на Родину, шагнул с трапа самолета на родной потрескавшийся асфальт и был готов его поцеловать на глазах изумленных соотечественников. Что они знали о Родине?! Что они знали о его тоске? Три года Сергей мечтал съесть большую тарелку наваристого украинского борща и послушать курских соловьев. Почему именно курских? А шут его знает! И борщ отчего-то он назвал украинским. Отвык, совсем отвык. Но как приятно снова ко всему привыкать!

– Сергей Сергеевич!

Вот так сюрприз! Сергей цокнул языком, на него смотрела девушка, сошедшая с картин Рафаэля. Пышные формы, высокая грудь, пронзительные глаза – роковая брюнетка, одним словом. Очень приятно, ничего не скажешь. Артур пообещал, что его встретит в аэропорту красавица Валерия, но что та окажется настолько красивой, Сергей не ожидал.

– Доброй ночи! Я вас сразу узнала, – кинулась к нему Валерия.

– Доброй ночи, – ответил ей Степанцов и широко улыбнулся. Несомненно, возвращение на Родину начинает ему нравиться все больше и больше.