Убежище чужих тайн - Валерия Вербинина

Кровь отхлынула от щек Луизы.

– С ножом? Боже мой…

– Вам это что-нибудь говорит?

– Да, моя мать… Ее зарезали.

– Ну, в этот раз все обошлось – подоспели слуги, нож у мадам Белланже отобрали, но в пылу борьбы она успела пораниться. После этого с ней случился тяжелейший нервный припадок, она фактически стала невменяемой. Через несколько дней муж привез ее сюда. – Доктор Мальбер пролистал несколько страниц в папке, лежащей перед ним на столе. – Он рассказал мне кое-что о ее семье и о ее первом муже, который много пил и в конце концов умер, не дожив до сорока лет. Насколько я понял, Надин уверяла Белланже, что она была крайне несчастна и в прошлой жизни ее окружали одни исчадия ада. Однако Белланже и словом не упомянул о том, что его супруга оказалась замешана в такой истории с убийством.

– Скажите, доктор, – несмело начала Луиза, – а она могла сойти с ума из-за воспоминаний о том, что сделала когда-то? Я хочу сказать, если это она убила мою мать… Она ведь может как-то выдать себя? Проговориться или как-нибудь еще…

«Ну конечно, – мелькнуло в голове у доктора, – если убийца – Надин, тогда можно согласиться на удочерение и тратить деньги новоявленного папаши без всяких угрызений совести». И еще он поймал себя на мысли, что вся эта история уже начала его немного утомлять.

– То есть вы пришли сюда, собираясь задать мадам Белланже вопрос, является ли она убийцей? – произнес он вслух. – Боюсь вас разочаровать, мадемуазель, но такими методами вы ничего не добьетесь. Чтобы узнать, что там на самом деле произошло, надо поехать на место преступления, найти тех, кто вел это дело, разговорить свидетелей, если они все еще живы… Не забывайте, что с тех пор прошло уже двадцать лет, то есть ваши шансы докопаться до истины практически равны нулю. К тому же речь идет о чужой стране. Их языка, судя по всему, вы не знаете… Сколько хлопот, столько сложностей, и ведь нет никакой гарантии, что вы добьетесь хоть какого-то результата…

Он замолчал. Застыла и Луиза.

– Я бы хотела все же увидеться с ней, – промолвила девушка наконец. – Если это возможно, конечно.

– У нее сейчас период относительного просветления, – сказал доктор, закрывая папку. – Пожалуй, я разрешу вам одно свидание, но я настоятельно прошу вас поаккуратнее подбирать слова в разговоре с мадам Белланже и не упоминать о том, что вы дочь ее соперницы. Вы понимаете меня, мадемуазель?

– Разумеется, – кивнула Луиза, поднимаясь с места. – Благодарю вас, доктор. Вы даже не представляете, насколько это важно для меня, – добавила она, волнуясь.

Доктор Мальбер потянулся к звонку, чтобы вызвать служителя, но передумал. «Вряд ли она удержится от соблазна, увидев женщину, которая, возможно, лишила ее родной матери… Да и реакция мадам Белланже может быть непредсказуемой… Если я буду находиться поблизости, то не исключено, что по этой реакции пойму настоящую причину ее заболевания. Потому что возможно, девушка права и Надин Белланже в самом деле когда-то давно убила человека».

– Прошу вас следовать за мной, – сказал он, поднимаясь с места. – Сюда, мадемуазель.

– Семь комнат – это не так уж много, – сказала Амалия.

– Разумеется! – горячо поддержала ее мать, Аделаида Станиславовна.

– Гостиная, столовая, детская, спальня, библиотека, кабинет для меня и комната для прислуги, – перечислила Амалия. – А у Александра даже нет своего кабинета! И я совершенно не представляю, что мне делать, если кто-нибудь из вас, например, останется у нас ночевать[1].

Этот разговор происходил в квартире, расположенной в одном из домов Невского проспекта благословенного города Санкт-Петербурга, который в те годы был столицей Российской империи. Выйдя замуж за барона Александра Корфа, Амалия перебралась с ним в другое жилье, а ее мать и дядя Казимир остались в прежней квартире, где она нередко их навещала.

– Боже мой, – вздохнула Аделаида Станиславовна, раскрывая веер, – а я ведь помню те времена, когда мы ютились по разным углам!

И, не удержавшись, она рассмеялась счастливым смехом человека, который имеет все основания считать, что его жизненные невзгоды остались позади.

– В бедности нет ничего хорошего, – заметила Амалия наставительным тоном, который плохо вязался с ее возрастом. По правде говоря, баронессе фон Корф недавно только исполнился двадцать один год.

– Конечно, ничего! – вскинулась Аделаида Станиславовна. – Хуже только быть бедным и больным разом… Так что ты придумала по поводу квартиры?

– Я узнала, что на Английской набережной освободился очаровательный особняк, – сказала Амалия. – Раньше его снимали Платовы, но теперь он им не по карману, и они съезжают. Думаю пока снять его, а если мне понравится там жить, то и купить. О доме ведь никогда ничего толком не скажешь, пока сам там не поживешь.

– Ты уже говорила об этом с Александром? – прищурилась мать.

– Нет еще, но почему он должен быть против? Я же говорю, сейчас у него даже своего кабинета нет…

Аделаида Станиславовна была умна и прекрасно понимала, что мужья, даже самые лучшие на свете, не всегда бывают в восторге от задумок своих жен; но она видела, что Амалия уже все для себя решила, и подумала, что ей не стоит портить дочери настроение по такому пустяковому поводу. В конце концов Английская набережная – это центр города, аристократический район, и Александру там тоже должно понравиться.

– Не забудь пригласить нас в гости, когда переедешь, – сказала Аделаида Станиславовна, улыбаясь.

– Мама! Ну ты же знаешь, что я всегда рада тебя видеть…

От Аделаиды не укрылось, что она присутствовала во фразе в единственном числе, в то время как ее брат Казимир даже не был упомянут. Увы, Амалия не любила своего дядю. С ее точки зрения, он был повеса, мот и вообще человек совершенно никчемный. Он раздражал ее, и она ничего не могла с этим поделать. До сих пор между ними не случилось серьезной ссоры только потому, что Казимирчик обладал неоценимым талантом не попадаться лишний раз на глаза людям, которые его не жалуют. Вот и сейчас, когда приехала племянница, выяснилось, что дядюшка мирно дремлет у себя. Хотя до сих пор у него не наблюдалось привычки спать днем.

– Я надеюсь, моего брата ты тоже пригласишь, – сказала Аделаида Станиславовна, кашлянув и напустив на себя самый серьезный вид.

Амалия пожала плечами со всей беззаботностью, на какую была способна.

– Ну, если уж без этого не обойтись…

– Амалия! Он же все-таки мой брат…