Тибетская экспедиция СС. Правда о тайном немецком проекте - Андрей Васильченко

«Величию древней речи

— Молвит языковед, —

Камень служил

предтечей,

А людям и

дела нет».

Существующее в странах Европы древнее обозначение этих «гималайских» каменных кругов, где совершалась мистерия бракосочетания богов и происходило рождение «древней Речи», звучит как «Троянский замок» или «Дворец Трои». По-немецки: «Trojaburg». «Если мы теперь зададимся вопросом, что общего между понятиями, заключенными в германском слове Troie, означающем крепость, фуфайку и танец, то получится, если считать, что это один и тот же корень, не что иное как охранение, обвертывание и обведение, и тот же смысл еще Клаузен находил в латинских словах Troja (в ludus Trojae, троянская игра), trua и trulla (ковшик и сковородка), и даже в слове troia в значении «свиноматка» (итал. troja, франц. truie), причем в последнем случае он исходил из понятия вертеться, имея в виду, что животное корчится в родовых муках».[15]А поскольку корень tro, troi, tru в германском, кельтском, латинском и греческом языке приобрел значение «верчения», «вращения», «кружения», да и в древненемецком «трои» и «тройер» означают танец, то, приняв во внимание чертеж и использование троянских замков, вполне можно представить себе, что англо-скандинавские выражения Troytown и Trojeborg можно перевести как Круглый замок или Замок танца и, может быть, как Путаный замок, так как понятие верчения (др. — нем. drajan, готск. thrajan, кельтск. troian, ср. — англ. throwen, ср. новоангл. throe, кружить) легко переходит в такие понятия, как запутывание, опутывание и заблуждение, если не заколдовывание. Отождествление Тройеборга с Треллеборгом или Тролльборгом в скандинавском языке тоже указывает на подобное понимание этого слова; ибо немецкое слово drillen (буравить) первоначально означало «вертеть», gedrollen — «круглый», а английское troll — «катиться» или «кружиться», в шведском же вновь в переносном смысле: «ворожить».[16]Так, по мере вырождения изначального ритуала в фольклор и обряд, смысл «гималайского» вращения рун и космогонического брака богов выродился до кружения на мегалитах, практикуемого в некоторых районах Европы вплоть до сего дня. Чаще всего эти германские радения совершаются в дни летнего солнцестояния, потому и рождаемые после плясок и тройеров дети (Ур) возникают по прошествии девяти месяцев как «подарки аиста» — эта гиперборейская птица возвращалась с зимовья в начале весны, в «птичий день», birthday.[17]

Как это ни странно, но именно отсюда происходит знаменитая фабула о бравых эсэсовцах, имевших гиммлеровское задание зачинать детей прямо на кладбищах. Иногда эта сказка формулируется даже так, будто Гиммлер, как человек (что верно — то верно) очень сведущий в астрологии, высчитывал даже специальные дни, особенно подходящие для таких кладбищенских совокуплений. Списки этих «дней ритуала» печатались якобы в эсэсовском журнале Der Schwarze Korps («Черный Корпус»), вместе с названиями мест, которые этим датам наиболее соответствовали.

Эта история, вот уже многие десятилетия плавно кочующая из одной книжки в другую, не так уж бессмысленна, как могло бы показаться на первый взгляд. На самом деле она восходит к вполне реальному письму рейхсфюрера Вольфраму Зиверсу, от 17 августа 1944 года. Между делом Гиммлер рассказывает Зиверсу о недавно попавшейся ему в руки книжке этнографа Йона Майера под названием «Могила предков и брачный камень»,[18]где действительно отражены народные обычаи, очень похожие на вышеприведенное объяснение Эрнста Краузе («Троябурги — вертеться — кружиться — свиноматка и т. д.»).

Разумеется, ничего подобного этим народным обычаям самими эсэсовцами не совершалось. По крайней мере, по указанию самого Гиммлера. Однако сама легенда имеет к нашему «гималайскому» сюжету непосредственное отношение, и потому над ней следует немного помедитировать.

Основная идея понравившейся Гиммлеру книги Майера состояла в том, что крышки дольменов (мегалитических гробниц) использовались древними германцами с той же целью, что и так называемые «брачные камни» — древними индусами. В Индии девушка, желающая уйти из родительского дома в дом своего будущего супруга, с древнейших времен должна была отравиться сначала на так называемый «брачный камень», служивший у рода ее будущего супруга в качестве склепа или родовой гробницы. Здесь, как и, например, у японцев, господствующим было представление, что если молодые люди начинают друг другу нравиться, то это вовсе не оттого, как сейчас говорят, «она понравилась ему» (если вдуматься, очень невнятная формулировка), а оттого, что духи его предков нашли общий язык с духами ее предков и решили между собой в тонком мире, что именно их внучка максимально подходит внуку для порождения правнуков и пра-пра-пра-внуков.[19]И потому внучка должна была отправляться на родовой камень этих духов, совершать там различные арманические ритуалы, порождать с мантрами гласные Изначального Языка и зачинать идею Ур-сына, так, чтобы последующий Ур-сын не родился «без аиста», то есть без «мегалитического» согласия духов-охранителей, ангелов и первопредков. Именно отсюда и происходит, возможно, образ Митры, рождающегося из камня, не говоря уже о сложнейшей теории Германа Вирта — о так называемом «мегалитическом христианстве», почитающем Бога-Сына рожденным, умершим и вое «кресшем на Камне.

Раскиданные от Северного моря до Крита, эти «брачные камни» (они же — «большие гробницы») располагались, как правило невдалеке от индогерманских поселений,[20]чем достигалось указанное нами в начале статьи реальное единство живых и мертвых, единство-тождество со своими «Atta» и с не-проявленным Альфатором.[21]Кроме того, брачный камень служил как бы посредником, с помощью которого незамужняя девушка могла снискать расположение мужчины, а уже женатые дамы — добиться хорошего чадородия с помощью специального ритуала.[22]Этнограф-историк Хорст Кирхнер рассказывал даже, что подобное бракосочетание было совершено еще 25 мая 1197 года императором Филиппом Швабским с дочерью греческого василевса Ириной. Это был брак прямо на мегалите, хорошо известном «Гунцельне» неподалеку от Аугсбурга. А в Вирхове, что около Ноймонда, существовал обычай: бездетные пары забирались на «крышку» еще и сегодня существующего мегалита,[23]с тем чтобы связанные с ним духи ниспослали им «солнечную Ур-энергию»[24]для зачатия «солнечного ребенка».