Девять жизней Кота Баюна 1. Сказ 1. Дети подлунного света - Александр Михайлович Окольников

по её изодранной полупрозрачной одежде, на которую черными паклями падали длинные волосы. Пришлая была боса, каждый её шаг отдавался шелестом палой листвы. Не обращая внимания на испуганную женщину, она по-хозяйски провела бледной ладонью по столу, мимолетным движением коснулась края миски с замоченной в меду соской, заставив бабу вздрогнуть. Затем все так же неспешно, будто плывя, подошла к колыбели, взялась за одну из веревок, держащих люльку над полом, и двинулась противосолонь.

Молодая мать нашла в себе силы двинуть замершей от страха рукой, потянулась к младенцу, желая остановить закручивание колыбели, навесы которой стянулись в туго скрученный жгут. Баба попыталась открыть сведенный оскомой рот, силясь закричать в надежде, что соседи услышат и придут на помощь, но из высохшего зева раздалось лишь невнятное глухое тявканье.

Гостья отреагировала мгновенно. Её молодое бледное лицо с зияющими чернотой впадинами вместо глаз тут же уставилось на женщину, которая начала судорожно заикаться. Одной рукой пришлая с недюжей силой крутанула колыбель, которая, набирая скорость, начала раскручиваться, и, под оглушительный рев младенца пальцем другой руки подковырнула лунный свет, следовавший за ней по пятам, чтобы тут же швырнуть в оторопевшую мать тонкое копье.

Пригвожденная к бревнам дома баба беззвучно застонала. Лунная сулица прошла у неё над правой ключицей, лишая всякой возможности воспрепятствовать происходящему. По лицу текли слёзы. Рот беззвучно открывался и закрывался, силясь произнести имя дочери. Пальцы скребли по бревнам. Не в силах отвернуться, она с болью в сердце наблюдала за происходящим.

Гостья веселилась во всю. Заливаясь смехом над плачущим ребенком, она, зло шипя, щипала и пихала малютку, которая голосила, зовя обездвиженную маму, которая не могла ей помочь. Вдоволь наигравшись, пришлая протянула руки к младенцу, вынула из люльки и начала убаюкивать, косясь на бабу, которая трепыхалась куропаткой в силках, не имея возможности прийти на помощь кровинушке.

Надрывисто требовательный крик петуха разорвал ночь на до и после. Баба вновь дернулась, глядя, как гостья уходит по таящим лучам лунного света, унося с собой малышку. С огромным усилием оторвала пальцы от бревен, желая вынуть ненавистное копье, с радостью узрела, как оно тает на глазах, перестав стеснять движения, и вскочила, просыпаясь.

Женщина открыла глаза, заворожено прислушиваясь к крику горластого побудника, проморгалась и вскочила с кожуха, мгновенно вспоминая случившееся… или всё же привидевшееся? Прильнула к люльке и под скрип отворяющейся двери в горницу прижала к груди на удивление спокойного младенца.

Стоявший в дверях уставший Ждан, только что вернувшийся с ночного выпаса, с удивлением, сменяемым тревогой, смотрел на поседевшую за ночь жену.

* * *

Шестнадцать вёсен спустя

– Отпусти!

Идея освежиться, поначалу казавшаяся лучшим решением после изнурительного дневного перехода, на поверку вышла боком. Лесной ручеёк, игриво манящий лунными бликами и прохладой, исходящей от быстро бегущей водицы, в итоге оказался затейливой ловушкой, силками – вероятнее всего, поставленными именно на него.

За плечами было несколько месяцев блужданий и поисков. Плутания вслепую, города и поселения, сплавы на торговых ладьях по рекам, волоки и нападения разбойников. Он один раз даже поучаствовал в божьем суде, встав на защиту сиротки-княжны, которую намеревались отдать в жены за соседского княжича, а имущество разделить между боярами. Да, те места надолго запомнят витязя по имени Баюн. Стоявший на коленях воин усмехнулся – пройти такой путь, выжить в нескольких лесных стычках, будучи караванным стражем, и так нелепо попасться.

– Отпусти! – несмотря на свой человеческий облик, Кот зашипел по-звериному.

Речушка не отвечала, продолжая задорно бурлить. Погруженная в неё по локоть рука немела от холода. Воин рванулся, в очередной раз осознав всю тщетность попыток высвободиться. Вода держала крепче смолы, лишь немного поддалась напору спутника Макоши. Он огляделся – лучшего момента для нападения не сыскать. Лес на удивление был тих и спокоен, ни одного признака приближающихся лиходеев.

Кот опасливо умылся свободной рукой. Нет, река не стала захватывать и её – жертва поймана, ей никуда не деться. Умылся, резко погрузив лицо в воду, и тут же поднял, радуясь, что река и её не заграбастала. Посмотрел на лежащий подле шлем, подумывая перекинуться рыбкой и тут же выпрыгнуть из воды лягушкой – такого речушка явно не могла ожидать. Тратить Силу не хотелось. Макошь, пославшая его найти в Яви следы некоего лиходея, обещала, что с потерей каждой из девяти жизней, его Сила будет расти, высвобождаясь из оков плоти. Вот только терять для этого жизнь не очень хотелось, потому приходилось больше полагаться на короткие мечи, притороченные к спине, нежели своим способностям к чародейству.

– Отпусти!

Баюн не оставлял надежды, что захватившая его Сила наиграется и выпустит руку. Тщетно. Житель Ирия не сразу привык к человеческому обличию. В доме Макоши он всегда был в кошачьей ипостаси. Ходить на двух ногах, да еще с ног до головы закованным в тяжелый доспех – то ещё удовольствие. Но привык он быстро. После первой же стычки, оставившей на броне несколько глубоких зарубок, по достоинству оценил все преимущества своего второго я.

– Эх, остался бы в кошачьем облике – пил бы воду языком. Хотя, – он задумался. – Быть схваченным за язык ещё меньшее удовольствие.

Деревья, потревоженные налетевшим с полей тиховеем, зашептались, недовольные происками гулёмы-ветерка. Чуткий нос Кота коснулись острые коготки неприятного запаха.

– Плесень? – Баюн огляделся, благо в облике человека он сохранил возможность видеть не хуже кошки – никого.

Его острый слух всё так же не давал повода беспокоиться. Но плесень! Именно её посланник Макоши и искал. Именно так пахнет лиходей и всё, что с ним связанно. Ловец стал добычей, нелепо угодив в ловушку. Выходит, придётся менять облик. Он недобро взглянул на речушку. Та словно чуяла настрой кота – изменила скорость течения и, как показалось пленнику, слегка ослабила хватку.

– Отпусти, – прошипел Кот. – А не то…

– А не то, что? – раздался в ответ игривый девичий голосок с лёгким оттенком тревоги.

Баюн едва не подпрыгнул – помешала погруженная в воду рука.

– А вот что!

Он уставился на водный поток. Зрачки тут же закатились, обнажая белки глаз. Река вздрогнула, попыталась бежать быстрее, но стала замедлять течение, будто начала замерзать, хотя ледяная корка и не думала появляться. Тот же девичий голос с трудом, словно едва ворочая языком, прошептал:

– Пре-к-ра-ща-й.

– Отпустишь? – по лицу витязя скользнула тень улыбки.

Кот вновь смотрел зрачками. Потянул руку на себя – она поддалась. Река, будто густой кисель, скатывалась по запястью, и когда у пленника в воде осталась только кист, Баюн почувствовал, что его пальцы сжала