Князь Тьмы и я. Книга третья - Елена Звездная

процентов пострадавших. И состояние тех, кто переступил через страх и пришел… Сама понимаешь. Парни в дежурной части стараются вести себя максимально отстраненно, вообще делают все, чтобы не принимать заявление, но… там же совсем отчаявшиеся люди, показная апатия и безразличие полицейских останавливают не всех. К сожалению, все попытки перенаправить пострадавших к психологам, воспринимаются жертвами как стремление заткнуть им рот, или замять ситуацию. А мы просто стараемся помочь, но даже не имеем права сказать об этом.

– У меня слов нет, – прошептала я.

– Ни у кого нет, – Айсвел пожал плечами, и выпил все из своей чашки. – Если удалось отговорить жертву от подачи заявления – это уже успех. Если жертву удалось довести до психолога – вообще шикарно. Но это наш максимум.

– А кризисные центры? – спросила, уже сильно подозревая, что услышу в ответ.

– Закрыты, – озвучил худшее Айсвел.

Тяжело вздохнул, и продолжил:

– Вампиры и раньше… ну ты сама знаешь. Нам на многое приходилось закрывать глаза, на слишком многое. Но после закона о декриминализации кровососы вообще берега потеряли. Раньше государство было на их стороне негласно, а теперь… теперь закон на их стороне. И они поняли, что можно не просто продолжать, можно вообще выйти за рамки, позволить себе больше, чем раньше.

Не сразу поняла, что стон, огласивший мой кабинет, это мой стон. Мой полный отчаяния и безнадежности стон. И раньше было сложно, очень сложно… а теперь…

– Кэп, как жить теперь? – тихо спросила я.

– Ты меня спрашиваешь? – усмехнулся Айсвел. – Я вот к тебе с тем же вопросом пришел. Ты же как-то живешь, после вампира.

Я подняла взгляд на кэпа, кэп молча смотрел на меня. И стало ясно, что он с другим вообще вопросом пришел, просто не знает, как его задать.

– Говорите прямо, – сказала ему.

Он достал бутылку, опустошенную наполовину, хлебнул из горла, посмотрел на меня, хлебнул еще раз. И сказал то, что в принципе может и было логично, но я вообще не ожидала.

– Каиль, раз говоришь сказать прямо, я скажу, – он допил из бутылки, и пустую швырнул в мусорную корзину. – Ты знаешь вампиров, – продолжил, вообще не глядя на меня. – И знаешь о… последствиях. Тебе, возможно, сейчас не больно – вампирские укусы порой сродни сильному обезболивающему, так что ты можешь не ощущать внутренних повреждений. Но они есть. Я тебе по своему опыту говорю – внутренние разрывы после… контактов с кровососами остаются всегда. Ты выжила, я рад, очень. Но я не хочу видеть, как ты медленно угаснешь от внутренней кровопотери. Съезди к гинекологу, сейчас. Я позвонил старому другу, адрес скинул тебе в сообщения. Проверься. Не воспринимай это как что-то унизительное, просто… я переживаю, и не без оснований.

И тут мне пришлось сказать:

– Ничего не было.

Айсвел вытаращился на меня так, как на природную аномалию, и переспросил:

– В каком смысле?!

Подышав немного, для успокоения, я процедила:

– Кэп, внутренних повреждений нет. На этом тему закрыли.

– То есть?! – тему закрывать начальство, похоже, не горело желанием. – То есть ты не пострадала?

Проблема была в том, что я… я пострадала. Это что-то вроде – Вас пытались изнасиловать, но изнасилования не было? Ну, нету тела, нету дела – примерно так выглядела вся эта ситуация. А тот факт, что я от боли тупыми осколками пластикового зеркала себя резала, чтобы хоть частично заместить душевную боль болью физической – это так, мелочи.

– Я в норме, кэп. Спасибо, за беспокойство.

И тут Айсвел тихо произнес:

– Ты не в норме, лейтенант. Тебе хреново.

– Могло быть и хуже, – пробормотала я.

А могло бы и не быть, но это уже из области фантастики, счастливой и безоблачной жизни и вообще не про меня, к сожалению.

– Сходи к мозгоправу, – поднимаясь, практически приказал капитан.

Молча кивнула, не став ничего отвечать.

Когда Айсвел ушел, встала, прошлась по кабинету, пару раз отжалась от стены, подумала, что может стоило снять очки при капитане… потом поняла, что не горю желанием знать все, что он обо мне думает.

Постояла у стены, упираясь обеими ладонями, подумала о жизни. Нужно было восстанавливать утерянное, телефон новый купить, счета оплатить, еды какой-нибудь домой… Но телефон был важнее.

Вернулась за комп, выбрала модель попроще, на другую денег особо не было, но Эсворд прислала сообщение, что зарплату мне переведут сегодня, это вот радовало. Сделала заказ телефона с доставкой.

И тут на комп пришло сообщение: «Мэттланд, спустись вниз. Дело Черепа».

Чувство принадлежности к обществу, жизни и реальности вернулось в полной мере. С самой коварной ухмылкой сняла очки. Захватила блокнот и ручку. Значок полицейского закрепила на кармане рубашки.

И пошла вести допрос.

* * *

«Твоя красота – всего лишь форма твоего черепа.

И я повелся на неё, и был полным дураком, пока верил ей.

Нас привлекает мышечная ткань, кости, молочные железы.

Все те детали, что красиво сделаны, но сделаны без души».

В допросной было мрачно, напряженно и тихо – для всех, кроме меня и маньяка. Приятный на вид вполне невинный парень, из тех, глядя на которых думаешь «и мухи не обидит», сидел и напевал песню. Он ее постоянно напевал. Иногда попса действует на некоторых индивидов натуральным мотиватором.

– Имя Энита Чейд вам знакомо? – допрос вел сержант Нактон.

Мы часто работали с ним вместе, и сейчас сержанта гораздо больше интересовало как там все у меня было, как мне удалось вернуться и даже как я в целом выжила, чем допрос маньяка. Но я обнаружила, что если смотреть на допрашиваемого, мысли сержанта не видны, и меня это вполне устраивало.

– Повторяю, – Нактон пытался сдерживаться, но в этом деле пострадала дочь его знакомого, так что по идее его вообще должны были отстранить от расследования, но Айсвел закрыл глаза на протокол, – имя Энита Чейд вам знакомо?

Подозреваемый молчал.

Выглядел при этом невозмутимым.

И что самое паршивое – невозмутимым и был. Он пел. Про себя, мысленно, тупо пел песенку.

«Твоя красота всего лишь форма твоего черепа.

И он похож на черепа, которые нам в клипах крутят по телеку.

Его приятно сохранить, как на приз на него смотреть вечером.

И им приятно обладать, но любить в нем по-прежнему нечего».

То есть перед нами был типичный социопат – никаких сожалений, никаких терзаний совести, никаких эмоций. Коллекционер хренов, он из них коллекцию собирал.

И я решила зайти с этой стороны.

– Крутая коллекция получилась?

Парень даже не посмотрел на меня, но над ним засияло: «Единственная в своем роде. Аналогов