Люблю твою жену - Юлия Бонд

раз в году, если не больше. Я передохнуть толком не могу, да и Лизка вся измученная этими болячками.

Поблагодарили педиатра за приём и двинулись с дочкой дальше: аптека, магазин и домой, наконец-то!

* * *

— А вы чего дома так рано? — спросил Вова, когда мы с дочкой только успели переступить порог квартиры.

— Лиза заболела.

— Опять? — недовольно.

Кивнула и молча опустилась на колени, чтобы снять с дочки босоножки.

— Идём, куколка, ручки помоем.

Пошли с Лизой в ванную мыть руки и муж следом за нами двинулся. Встал в дверном проёме, подпирая плечом косяк. Он ничего не говорил, но мне достаточно было одного тяжёлого громкого дыхания, чтобы ощутить напряжение. Он злился, что Лизка снова заболела, ведь это означало незапланированные расходы на медикаменты, и я ведь ни разу у него не попросила деньги на них, но Володя всё равно бесился. А однажды даже упрекнул меня в том, что Лизка такая болезненная растёт из-за того, что я её поздно родила — в двадцать девять! Надо было раньше рожать, со слов мужа, тогда бы и ребёнок здоровым родился.

— И что мы будем делать?

— Лечиться, — ответила я.

— Понятно, но я не об этом. Мы же в этом месяце хотели купить новые сиденья в машину и потолок перетянуть Алькантарой. Я уже всё заказал. Ткань сегодня завтра придёт на почту наложкой, а сидухи на выходных забрать должен.

— Вов, — шумно втянула воздух. — Ну какие сидухи? Разве это сейчас важно?

— Ты так каждый месяц говоришь, и мы всё переносим. Сколько можно, Наташа?

— Да потому что, — с психом ответила и тут же пожалела — Лиза вся сжалась, и я ощутила, как напугала дочку своей резкостью. — Потом поговорим, — произнесла более спокойной интонацией.

А поздно вечером перед сном мы действительно поговорили, точнее, в очередной раз поругались. Я демонстративно повернулась к мужу спиной и чтобы поскорее заснуть, представила глаза-омуты Сташевского. Чай зелёный люблю… Пф-ф-ф. А он так ничего и не понял. Или же действительно не заметил колечка на правой руке? Или же заметил, но ему всё равно?

Долго лежала с открытыми глазами, но сон всё не приходил, а потом уже и будильник прозвенел. Пора измерять дочке температуру.

Ночь прошла очень плохо. Я толком не поспала, лишь умудрилась вздремнуть возле детской кроватки, когда ожидала действия жаропонижающего.

Утро ворвалось в распахнутое окно. С огромным трудом открыла налитые свинцом веки и широко зевнула. Шесть часов. Нужно собирать мужа на работу. Прикоснулась губами к детскому лбу — холодный, но температуру всё равно померяла. Убедившись, что Лиза не горит, я всё-таки вышла из спальни и двинулась в ванную умываться.

Горячие ладони скользнули под ночную рубашку и поползли по ногам вверх.

— М-м-м, — промычала, доставая изо рта зубную щётку. — Вов, ты чего?

Губы впились в мою шею. Колючий подбородок оцарапал нежную кожу, а слюнявый рот втянул в себя мочку уха.

— Давай по-быстрому, пока Лизка спит, — сказал охрипшим голос муж и толкнулся мне в ягодицу своим возбуждением.

— Не хочу, ну, Володя. Пожалуйста, перестань. Я не спала почти всю ночь. У меня сил нет. Да твою мать! — строго рявкнула и ударила по наглой руке, успевшей забраться ко мне в трусики. — Ты слышишь, что я тебе говорю?

— Ну и… Кто он?

— Что? — сполоснула зубную щётку и, сунув её в специальный стакан, стала умываться холодной водой.

— Кто твой е…рь?

— Что? — чуть громче, чем в предыдущий раз.

Поднял взгляд на зеркало и обомлела. Скрестив на груди руки, муж стоял позади меня и сверлил своими холодными глазами дыры на моём лице. Он злился! Но почему? Потому что я не захотела его "по-быстрому"? Так объяснила же, что толком не спала. Причем здесь какой-то там, тьфу, даже произносить противно.

— С кем ты таскаешься, Наташа, иначе я отказываюсь понимать, какого хера ты меня динамишь?

— Да ты что, Володя? — медленно повернулась к мужу и попыталась сгладить углы. Привстав на цыпочки, нежно поцеловала в щеку и обняла за широкие плечи. — Я же тебя люблю, глупенький. Ну, нет у меня никого. А с сексом не выходит, так завал на работе — устаю очень, а тут ещё Лизка заболела.

— Зубы ты не перестаёшь чистить, даже если устала, — недовольно фыркнул муж.

— Ну, так это же физиология.

— А у меня стоит так, что в глазах темнеет. Не физиология, нет?

— Прости. Я исправлюсь.

Хотела поцеловать мужа в щеку, но он перехватил инициативу и толкнулся в рот языком. Увеличил напор и теперь просто жадно таранил, вбивая в губы поцелуй за поцелуем.

Глава 3

Радмир

— Островская Наталья Сергеевна. Тридцать четыре года. Работает в банке менеджером по работе с юридическими лицами. Замужем. Муж — Островский Владимир Викторович, сорок лет. Автослесарь. Работает на наших конкурентов. Есть дочь Елизавета, пять лет…

— Достаточно. Папку передай. Сам всё посмотрю.

— Радик, я что-то не понимаю, а на хрена тебе эти Островские? Я таких людей на ноги поднял, чтобы эту инфу нарыть за такой короткий срок. Что случилось-то?

— Не твоё дело.

— Да ладно? — ухмыльнулся Марк. — Мы же друзья. Ну, колись… Что за тёрки с этим Островским?

— Нет никаких тёрок.

— Да? Тогда я вообще ничего не понимаю.

— И не поймёшь, — взял в руки фотокарточку Наташи и завис, рассматривая её красивое лицо.

— А, ну тогда всё понятно, — послышалось за спиной, и я обернулся — друг стоял позади и откровенно насмехался. — На баб чужих потянуло.

— Она — не баба, — резко возразил, вызывая у Марика колкий смешок.

— Ну да… Все бабы как бабы, а эта — богиня. Замужняя. Причём, как бы это правильно сказать? Престарелая. Нет, не так. Пожилая. Да точно. Пожилая богиня.

— Слышь, умник, ты за базаром своим следи, а то я не посмотрю, что ты мой друг!