Тайна древлянской княгини - Елизавета Дворецкая

– А ты сам ее видел?

– Я – нет, не буду врать. Но многие люди видели, из тех, кому можно верить.

Тронув коня, Рулав первым подъехал к воротам. Двое его отроков соскочили с седел и принялись колотить в створки. Ожидая, пока в Коростене проснутся – еще какое-то время надо отвести на смятение, недоуменные вопросы, тревогу, споры, идти ли открывать и кому идти, не позвать ли сперва княгиню и не разбудить ли воеводу, – Воята оглядывался по сторонам. В Киеве он уже бывал, но в стольный город Великой Деревляни, как ее называли сами жители, попал впервые. В каждом жилом месте есть свои предания, и чем оно старше, тем их больше. Но нечасто случается такое, что свидетелем и участником событий выступает не давно почивший чей-то прадед, а живой человек, стоящий перед тобой. Или много лет проживший рядом с теми, о ком говорит предание.

На склоне соседней горы – которую Рулав называл Святой – Вояте почудилось движение. Будто что-то белое – не то птица, не то зверь – мелькнуло и пропало. Отроки все колотили в ворота, кричали, но изнутри пока голосов не доносилось – бабы спросонья накидывают платки и раздувают головни в печи, пытаясь запалить лучину, а мужики обуваются, ругаясь впотьмах. Воята отъехал от ворот, вглядываясь во тьму. Там что-то шевелилось – не так быстро, как ему показалось, но все же. Что-то живое? Или кусты колышутся? Или какие-нибудь белые рушники, повешенные на ветки или на колья в дар богам, дрожат на ветру?

В пятне лунного света показалась белая фигура. Такая рубаха могла быть подношением Макоше или кому-то еще из женских божеств, но рубаху с кожухом могла носить только живая женщина. Воята подъехал ближе. Рассказ Рулава о бродящей по ночам мертвой колдунье был свеж в его памяти, но у той должны быть темные распущенные волосы, и на ходу ей надлежало распространять звон и стук оберегов, а эта фигура двигалась бесшумно, к тому же на голове у нее белел платок.

У того места, где тропа со склона спускалась низко к воде, Воята соскочил с коня и сделал еще несколько шагов. Движение на склоне пропало, и он уже думал, что померещилось – наслушался Рулавовых баек, – как вдруг женщина возникла прямо перед ним.

И при виде ее Вояту прошиб холодный пот. В глаза сразу бросились две вещи: метла и совок в руках. Те самые метла и совок, которыми сметают останки с погребального костра и к которым никто из живых, за исключением жрицы-Мары, ни за какие сокровища не прикоснется. Йотуна мать! Это она! Мертвая колдунья, что ходит уже семнадцать лет и все сметает с прибрежных камней свои кости!

Мысли и знания о том, как надо защищаться в таких случаях, будто волной смыло из головы, и Воята сделал то единственное, для чего ему не надо было думать: выхватил меч и встал, будто готовясь нанести удар. Нечисть и нежить боится острой стали: мертвая не подойдет к живому, который отгородился от нее заточенным франкским клинком.

Женщина вскрикнула птичьим голосом навьи и застыла, держа перед собой метлу и совок, будто меч и щит мертвого воина…

Гость из тьмы не шевелился, и Предслава начала кое-что соображать. Это не Володыня, но это слуга Марены, посланный взамен. Он все-таки ответит на ее вопросы.

– К-кто ты и из какого мира? – стараясь говорить громче, но не в силах одолеть дрожи в голосе, произнесла она.

– Йо… Ч…чего? – глухо донеслось из мрака.

– Кто ты и из какого мира? – уже увереннее, с привычной повелительностью повторила Предслава и даже сделала шаг вперед.

Ее страх сменился злостью: если это тот самый дух, который мучает ее уже больше двух месяцев, то теперь она наконец добьется от него ответа! Совок с осколками черепа она быстро опустила наземь, зато метлу перехватила обеими руками поудобнее, будто копье или дубинку, – в душе поднялась волна решимости, и если этот паршивец откажется отвечать, он у нее испробует метлы!

– Я? – Дух, или кто он там, попятился под ее напором.

Позади него она вдруг заметила что-то огромное и черное; в первый миг вздрогнув от испуга, Предслава тут же с изумлением узнала в этом сгустке тьмы оседланную лошадь! Издалека же прибыл ее гость!

– Ну не я же! – звенящим от гнева голосом воскликнула она. С духами полагалось разговаривать иначе, но у нее вдруг кончилось терпение. – Сколько еще ты будешь меня мучить, синец ты темнообразный! Мало не всю кровь из меня выпил, проклятущий! Чтобы тебе в реку Огненную провалиться! Ты не мой муж! Раз уж явился наконец, то отвечай: что тебе надо? Кто ты такой? Как твое имя? Зачем являешься, чего от меня хочешь? А не то я… – Она замахнулась метлой, и гость попятился, но тут Предслава вспомнила, что метла духу нипочем, и обратилась к более действенному оружию: – А не то у меня плакун-травы с дедовником испробуешь! Отвечай: как твое имя?

– Воята… – к ее удивлению, покорно, но с явным недоумением отозвался ночной пришелец. – Воигнев, Хранимира валгородского и Святодары сын, внук Борониславы и Бьёрна Красноречивого, Святобора и Гневорады…

– Что ты меня морочишь? – неуверенно и подозрительно отозвалась Предслава. – Какой еще Воята?

– Ладожский. Воеводы Велема, Велемысла Домагостича, гридь … и сестрич.

Предслава опустила метлу. Мало того, что она не ждала от предполагаемого духа изложения обычного человеческого рода – имена, которые он называл, были ей отлично знакомы. Так хорошо знакомы, что теперь она не верила своим ушам – ведь это были имена ее собственных родичей.

В наступившей тишине она вдруг расслышала крики; Воята тоже услышал и обернулся. Оставшиеся у ворот гриди увидели фигуру женщины с метлой в руках; люди Рулава, отлично знакомые с местным преданием, мигом смекнули, что перед ними мертвая Незвана, и с воплями пустились бежать: одни исступленно молотили кулаками в закрытые ворота города, другие скатились с седел и метнулись чуть ли не на карачках во тьму, надеясь спастись, пока колдунья-упырица будет отгрызать голову ладожскому пришельцу. А Воятины ладожане, видя, в какой ужас пришли местные, почли за лучшее последовать их примеру: не все слышали рассказ о мертвой колдунье, но и дурак догадался бы, что надо делать ноги.

– Кто это? – Предслава попятилась. Этот странный дух явился не один, а во главе целого воинства! А она тут одна, вооруженная только метлой да оберегающим корнем в мешочке на шее.

– Дружина моя… Моя и Рулавова.

– Рулавова? – Женщина встрепенулась. – Он здесь? Не может быть! Он воротился?

– Все посольство от греков воротилось. Потому мы и приехали – киевский князь Ольг нас послал к княгине Володимеровой, Предславе. Ты… эта… ну, которая… – Воята не решался назвать имя колдуньи, хотя уже сам усомнился: та вела себя как обычная живая женщина. – Да?

– Да, это я, – мрачно ответила Предслава, услышав от гостя свое имя и решив, что он ее и имеет в виду.

– М-м… йотуна мать, – слабым голосом ответил Воята и левой рукой сделал знак Тора, отгоняющий нечисть, в правой продолжая держать меч. – И чего тебе надо, жуть ночная? За костями своими пришла – так подбирай и уходи. А ко мне сунься только – враз голову с плеч снесу, не посмотрю, что ты уже лет пятнадцать как околела.