Над пылающей бездной - Беар Гриллс

Тогда, сорок восемь часов назад, перспективы казались совершенно радужными. Их ожидало идеальное завершение невероятно амбициозного предприятия. Но сегодня утром… У Вирта абсолютно не было настроения наслаждаться рассветом, завтраком или обществом своих братьев-эсэсовцев.

«Что я вообще тут делаю?» – задавался он вопросом. Вирт позиционировал себя как ученый, посвятивший свою жизнь изучению древних культур и религий. Именно это изначально и привлекло к нему внимание Гиммлера и Гитлера. Фюрер лично присвоил ему номер члена нацистской партии – поистине редкая честь.

В 1936 году Вирт основал организацию «Дойче Аненербе», название которой в переводе означало «Наследие германских предков». Перед ней стояла задача доказать, что некогда миром правила мифическая северная раса арийцев. Легенды утверждали, будто на севере когда-то находилась скованная морозами земля – Гиперборея, само местоположение которой намекало на Полярный круг и которую населяли светловолосые голубоглазые люди.

Последовали экспедиции в Финляндию, Швецию и в Арктику, во время которых не удалось совершить ни одного великого или потрясающего открытия. Затем группе солдат поручили установить метеорологическую станцию в Гренландии, где до них и дошли удивительные слухи о теле древней женщины, погребенной в толще гренландских льдов.

Так и родилась идея нынешней судьбоносной экспедиции.

В общем, Вирт был археологом-энтузиастом и конъюнктурщиком, но уж точно никак не убежденным нацистом. Однако должность президента «Дойче Аненербе» обязывала его якшаться с самыми темными фанатиками гитлеровского режима, двое из которых в настоящий момент находились перед ним вот в этой самой палатке.

Вирт знал: все это не сулит ему ничего хорошего. Слишком много было обещано – в том числе и непосредственно Фюреру. На его экспедицию возлагался чересчур большой груз неоправданных ожиданий, завышенных надежд и амбиций.

Но Вирт уже увидел ее лицо. У этой ледяной дамы были черты настоящего чудовища.

Вирт пригнулся и сунул голову в двойные складки толстого брезента. Один слой не впускал внутрь убийственный холод и взметаемый ветром снег, а второй удерживал внутри тепло, выделяемое живыми человеческими телами и ревущей печкой.

В нос ему ударил аромат свежезаваренного кофе. На него выжидающе смотрели три пары глаз.

– Мой дорогой Вирт, что за тоскливое лицо? – насмешливо поинтересовался генерал Каммлер. – Сегодня у нас великий день!

– Ты, случайно, не уронил ли нашу прелестную фрау на дно расселины? – сухо усмехнулся Отто Ран. – Или, может, попытался разбудить ее поцелуем, но за все твои старания она вознаградила тебя оплеухой?

Ран и Каммлер расхохотались.

Генерал, убежденный эсэсовец, и несколько женственный палеонтолог, похоже, на удивление хорошо поладили. Вирт находил эту дружбу лишенной смысла, как и очень многое в Третьем Рейхе. Что касается третьей фигуры – генерала СС Рихарда Вальтера Дарре, – то он лишь нахмурился, глядя в свою кружку с кофе. Темные глаза под насупленными бровями горели мрачным огнем, а тонкие губы были привычно сжаты в прямую линию.

– Так как там наша ледяная красавица? – не унимался Каммлер. – Она нас ждет? – он жестом обвел накрытый к завтраку стол. – Или вначале отпразднуем предстоящую встречу?

Вирт содрогнулся. Его все еще подташнивало. Он подумал, что было бы лучше, если бы вся троица взглянула на Ледяную Даму до приема пищи.

– Прошу прощения, герр генерал. Мне кажется, правильнее сделать это до завтрака.

– А вы, лейтенант, похоже, приуныли, – заметил Каммлер. – Она не соответствует нашим ожиданиям? Разве это не белокурый и голубоглазый северный ангел?

– Вам удалось вызволить ее изо льда? – нарушил молчание генерал Дарре. – Вы сумели разглядеть ее черты? Что они рассказали вам о нашей Фрейе?

Для погребенной в леднике женщины Дарре позаимствовал имя древней северной богини, которое в скандинавской мифологии носило божество плодородия, любви и красоты.

– Она наверняка наша Харьяса, – возразил Ран. – Наша Харьяса с древнего севера.

Харьяса также была одной из северных богинь. Ее имя означало «богиня с длинными волосами». Три дня назад казалось, что оно вполне подходит и для дамы из ледяной бездны.

На протяжении нескольких недель члены экспедиции осторожно крошили лед, не позволяющий им разглядеть находку поближе. А когда вплотную приблизились к цели своих усилий, поняли: ледяная девушка обращена лицом к стене расселины, из-за чего они видят лишь ее спину. Но этого было достаточно. Они убедились в том, что она обладательница изумительных длинных золотистых волос, заплетенных в толстые косы.

Такое открытие до глубины души взволновало Вирта, Рана и Дарре. Если черты ее лица также соответствовали расовой модели арийцев, то они достигли своей цели. Гитлер осыплет их наградами и милостями. Все, что им оставалось сделать, – отделить ее от стены расселины, развернуть ледяную глыбу и хорошенько взглянуть на нее.

Что ж, Вирт уже это сделал… и от того, что увидел, его до сих пор мутило.

– Это не совсем то, на что мы рассчитывали, герр генерал, – заикаясь, выдавил он из себя. – Будет лучше, если вы посмотрите на нее сами.

Каммлер, слегка нахмурившись, вскочил первым. Генерал СС присвоил этому замороженному трупу имя третьей северной богини.

«Ее будут боготворить все, кому посчастливится взглянуть на нее хоть однажды, – не раз провозглашал он. – Поэтому я сказал Фюреру, что мы назвали ее Вар – „возлюбленная“».

По мнению Вирта, для того чтобы испытать любовь к этому окровавленному разлагающемуся трупу, необходимо обладать истинной святостью. Но в чем он был убежден, так это в том, что в настоящий момент святых в палатке не было.

Он провел мужчин по леднику с ощущением, будто возглавляет свой собственный похоронный кортеж. Они вошли в клеть, и их начали опускать в расселину. Мощные прожекторы вспыхнули, едва все четверо покинули поверхность ледника. Вирт распорядился, чтобы прожекторы включали только, когда кто-то работал над высвобождением трупа изо льда либо опускался, чтобы его осмотреть. Он не хотел, чтобы тепло от мощной иллюминации растопило лед. Это могло привести к оттаиванию их фройляйн. Благополучно доставить ее в штаб-квартиру «Дойче Аненербе» в Берлине можно было, лишь сохранив глубокозамороженное состояние ледяной женщины.

Он поднял глаза и посмотрел на Рана, расположившегося у противоположной стены клети. Его лицо находилось в глубокой тени. Где бы ни был Ран, он всегда носил широкополую черную фетровую шляпу. Псевдопалеонтолог, искатель приключений от археологии избрал ее в качестве своего отличительного знака.

Вирт испытывал чувство некоего духовного родства с выскочкой Раном. Их роднило сходство надежд, страстей и убеждений. И разумеется, страхов.

Клеть накренилась, а затем рывком выровнялась и замерла. Несколько мгновений она покачивалась взад-вперед, напоминая какой-то безумный маятник, прежде чем удерживающая ее цепь натянулась и клеть замерла в состоянии относительной неподвижности.