Неизменная - Гейл Кэрриджер

— Добг’ый вечер, мадам.

Алексия улыбнулась.

— Добрый вечер, Анжелика.

С тех пор как Алексия стала леди Маккон, едва прошло три месяца, но уже утвердилось мнение, что вкусы у нее весьма дерзкие, кухня — бесподобная, а ее стиль задавал светскую моду. И хотя мало кто в обществе знал, что прежняя мисс Таработти заседает в Теневом совете, ее дружеские отношения с королевой Викторией были замечены. Оттого что ее муж-оборотень обладал значительным состоянием и весом в обществе, высшие классы прощали Алексии ее причуды вроде ношения по ночам зонтика от солнца и излишне привлекательной французской горничной.

Анжелика пристроила тазик с полотенцем на туалетный столик Алексии и исчезла, чтобы, вежливо выждав десять минут, вновь появиться с чашкой чая, унести использованное полотенце с тазом и вернуться назад с решительным видом и в ореоле спокойной властности. Обычно, когда леди Маккон одевалась, между ней и ее служанкой происходил небольшой поединок воль, но недавнее хвалебное замечание в колонке дамского журнала укрепило веру Алексии в Анжеликин вкус, когда дело касалось туалетов.

— Ладно-ладно, ведьма ты этакая, — сказала леди Маккон безмолвной горничной, — что я сегодня надену?

Анжелика извлекла из гардероба то, на чем остановила свой выбор: явно вдохновленное военщиной платье цвета крепкой заварки, отделанное шоколадным бархатом и большими медными пуговицами. Надеть такое на встречу Теневого совета было в высшей степени разумно и уместно.

— От шелкового шарфика придется отказаться, — сообщила Алексия, обозначая таким образом протест. — Сегодня вечером я должна буду продемонстрировать шею.

Она не объяснила, что дворцовая стража отслеживает метки от укусов. Анжелика не входила в число тех, кто знал о высокой должности леди Маккон. Может, она и служила у Алексии личной горничной, но все равно оставалась француженкой, а прислуга, что бы там ни думал по этому вопросу Флут, вовсе не должна знать всё.

Анжелика не стала возражать и уложила волосы леди Маккон в простую прическу, подходившую к строгому платью: из-под маленькой кружевной шапочки выбивалось всего лишь несколько завитков. Затем Алексия благополучно сбежала, лопаясь от любопытства, вызванного ранним уходом мужа.

Но спросить об этом оказалось некого. Никто не ждал ее за обеденным столом: и клавигеры, и члены стаи сгинули вместе со своим вожаком. Замок был пуст, если не считать слуг. Алексия обрушила на них всю мощь проснувшегося любопытства, но они, выполняя свои многочисленные обязанности, исчезали с выработанной трехмесячной практикой легкостью. Дворецкий замка Вулси, Румпет, с видом оскорбленного достоинства отказался отвечать на ее вопросы. Даже Флут утверждал, что весь день провел в библиотеке и потому ничего не подслушал.

— Ну право же, Флут, вы просто обязаны знать, что случилось. Я убеждена в этом. Вам всегда известно, что происходит.

Флут удостоил хозяйку таким взглядом, что она почувствовала себя девочкой лет примерно семи. Повышенный от дворецкого до личного секретаря, Флут тем не менее так и не утратил присущей всем дворецким ауры суровости. Он вручил Алексии ее кожаный портфель и сказал:

— Я просмотрел все документы с воскресного заседания.

— И каково же ваше мнение?

До Алексии Флут служил ее отцу и, несмотря на довольно-таки скандальную репутацию Алессандро Таработти (а может, как раз благодаря ей), много чего знал. Алексия обнаружила, что, выполняя обязанности маджаха, все сильнее и сильнее полагается на его мнение хотя бы для того, чтобы утвердиться в своем собственном.

Флут немного подумал.

— Меня беспокоит пункт об изменении меры пресечения для ученых, мадам. Подозреваю, слишком рано выпускать их под залог.

— Гм, и я тоже так считаю. Я выступлю против этого конкретного пункта. Спасибо, Флут.

Пожилой секретарь повернулся, намереваясь уйти.

— Да, Флут, и еще.

Он с безропотным видом принял прежнее положение.

— Произошло нечто существенное, расстроившее моего мужа. Похоже, по возвращении мне придется произвести в библиотеке кое-какие изыскания. Будет лучше, если вы освободите для меня вечер.

— Очень хорошо, мадам, — с легким поклоном сказал Флут и выскользнул, чтобы приказать подать ей карету.

Алексия закончила трапезу, взяла свой портфель, самый новый парасоль, надела длинное шерстяное пальто и неторопливо двинулась к парадному входу…

…Где обнаружилось, куда именно пропали все обитатели замка — они собрались на ухоженной лужайке перед домом, за которой начинался вымощенный булыжниками двор, умудрившись при этом приумножить свое число, нарядиться в подобие военной формы и по причинам, известным лишь скудным умишкам этих оборотней, заняться установкой значительного количества больших брезентовых палаток. Для этого в ход пошли самораскладывающиеся паровые шесты казенного образца. Эти недавние изобретения кипятили в больших медных котлах, как металлические макароны-переростки. Вначале каждый колышек был размером с подзорную трубу, но потом под воздействием температуры вдруг становился гораздо длиннее, издав громкий хлопок. По заведенным в войсках порядкам в этом участвовало куда больше солдат, чем требовалось; они стояли вокруг и глазели, как кипят шесты, разражаясь радостными воплями всякий раз, когда один из них неожиданно раскладывался. Потом шест при помощи кожаных прихваток уносили к палатке.

Леди Маккон вышла из себя:

— Да что вы тут такое делаете?

Никто не взглянул на нее, и вообще ее присутствие осталось незамеченным.

Алексия запрокинула голову и закричала:

— Танстелл!

Легкие леди Маккон, конечно, не обладали теми же возможностями, что аналогичные органы ее корпулентного супруга, однако в широком диапазоне женственности она всегда располагалась на противоположном краю от дамочек — хрупких цветочков. Предки отца Алексии некогда завоевали империю, и когда леди Маккон призвала клавигера, все вокруг осознали, как это произошло.

Танстелл тут же подскочил к ней — приятный внешне, хоть и неуклюжий рыжеволосый парень с неизменной улыбочкой и теми беспечными манерами, которые большинство людей находило очаровательными, а все остальные на дух не выносили.

— Танстелл, — проговорила Алексия, как ей казалось, спокойно и рассудительно, — что делают все эти палатки у меня на газоне?

Танстелл, камердинер лорда Маккона и глава клавигеров, огляделся по сторонам со свойственной ему жизнерадостной миной, которая словно говорила, что он не замечает ничего дурного и очень рад оказаться в большой компании. Танстелл всегда оставался веселым. Это было главным недостатком его характера. Он также был одним из тех немногих обитателей замка Вулси, кто с полнейшей безмятежностью выслушивал гневные тирады лорда или леди Маккон. Не исключено, что он просто совершенно не замечал, когда они злятся.