Вдохновитель жарких прений - Сергей Данилов

воздуха счастья,

Сумеем ли выплыть из бездны неверья?

Иль щупальца ссор распластают напасти,

Достанутся крабам страстей ожерелья?

Любовь затяжная — прыжок с парашютом.

Два сердца в тандеме летят в поднебесье,

Горят, наслаждаясь волшебным салютом,

Забыв о спокойствии и равновесье.

Способен дуэт дотянуть, обнимаясь,

До мудрых морщин, седины, облысенья,

Друг другом любуясь, гордясь, восторгаясь,

Найти во взаимном паренье спасенье.

Но может один за кольцо дёрнуть резко

И сбросить его с безымянного пальца —

Полёт прекратить, оправдать себя веско.

Другой будет в вечном паденье страдальца.

Ресепшен в закрытом отеле

У меня была цельная жизнь.

Я её раздробил на песчинки,

Разменял на поток дешевизн,

На иллюзии и вечеринки.

У меня было счастье в душе,

Оно пело беспечною птицей —

Но мечтания о барыше

Не позволили им насладиться.

У меня была пылкая страсть,

Терпко жгла она, испепеляла.

Испугавшись — отринул напасть,

Опустил хладнокровья забрало.

У меня до сих пор есть любовь:

Она теплится в страждущем теле,

Как поток безответных звонков

На ресепшен в закрытом отеле.

Право обижать

Как только ты родился —

Ты начал умирать.

Внезапно возгордился —

Встречай сомнений рать.

Унизили впервые?

Явив медвежью стать,

Стерев мечты благие,

Сам станешь обижать.

Образ

Я наделил тебя чертами

Богини редкой красоты,

Оплёл лазурными мечтами,

Укрыл воздушностью фаты.

Вообразил в тебе духовность,

Возвышенность полночных дум,

Упорство, целеустремлённость,

Пытливый, непослушный ум.

Я грации тебе добавил,

Привнёс особенную стать,

Неподчиненье сонмам правил,

Стремленье сопереживать.

Обогатил твой абрис светом,

Теплом надежды и любви,

Украсил редким самоцветом

Наклон лукавый головы.

Дорисовал очей сиянье

И косу — русую змею…

С принцессой вечное свиданье —

Так видел нашу я семью!

Живу с тобой уже полвека,

А может… с образом твоим.

Познать всецело человека —

Не хватит сотни лет и зим.

Запах бесценной плоти

Я получил извне сигнал:

Тебя одну любить до гроба.

Свиданий наших сериал

Мне подтвердил — в соку зазноба!

Ты злой занозою вошла,

Минуя кожу, прямо в сердце,

И раскалилась добела

Душа наивного туземца.

Метался я и погибал

В волнах невиданного чувства,

Меня сносил эмоций шквал,

Кружило марево безумства.

Я утонул в твоих глазах,

Утратил зрение в полёте.

Теперь, слепец, бреду впотьмах

За запахом бесценной плоти.

В грудной клетке

Я клетку грудную захлопнуть не смог:

Распахнута настежь напастям!

Терзает её неизвестности смог,

Увязла в скандале горластом.

Разборок шторма бьют по рёбрам волной,

Играют, как на клавесине.

Претит негативностью фон новостной,

Тоскливо в сомнений трясине.

Её прожигает напалм укоризн,

Знобит от морозов измены,

Ей тошно в кругу показных дешевизн,

Где вместо людей — манекены.

Ветра недомолвок гуляют внутри,

Сгребают надежды в охапку,

Корёжат любовных страстей алтари

И сердце полощут, как тряпку.

Кукла вуду

Я запомнила плохо момент расставанья:

В мыслях царствовал хаос, а проще — дурдом…

Но сумела сдержать и хулу, и рыданья.

Ты покинул квартиру с вещами — молчком.

Зацепились глаза за тарелку с лазаньей,

Перепутало зрение пол с потолком.

Ты исчез, не сказав даже слов «до свиданья»,

Приготовив спортивные сумки тайком.

Жгли железом счастливые воспоминанья:

Бесконечные наши прогулки пешком,

Мотыльки поцелуев, тюльпаны дыханья

И купание в море ночном нагишом…

Потускнело совместного фото сиянье,

Падший ангел махнул надо мною крылом.

Обернулись пустышкой твои обещанья

И остались ненужным на пальце кольцом.

Кучей ветоши стали благие желанья,

Завертелась квартира кривым колесом.

Поселился во рту горький вкус наказанья,

Отдавая дешёвым, прокисшим вином.

Ты ушёл, скрипнув дверью входной на прощанье.

Я, не в силах подняться, лежала ничком.

В пелене твоего гробового молчанья

Кукла вуду скрывалась с пронзённым лицом.

Пленник пламенного взора

Полёт бабочки

В грязи кишела масса насекомых,

Жуками были заросли полны,

Ждал конус муравейника знакомых

Трудяг, чьи будни сивы и скромны.

Тля поедала листья вожделенно,

Кузнечики пиликали в тиши,

Букашки молча ползали, смиренно,

Плодились бегло спозаранку вши.

В корнях копались жужелицы рьяно,

Мокрицы сокрушались без воды,

Стелились в глине черви полотняно,

Клопы сжимали тесные ряды.

Вдруг гусеница, вздрогнув, возопила:

«Я воспарю, обыденность гнетёт!»

Над ней смеялась серая рабсила…

Ей бабочки мерещился полёт.

Загипсованные сердца

Мы друг другом всерьёз тяжело заболели —

Цвёл период гриппозной весенней любви.

На свиданиях первых стеснялись, краснели

И дышали с трудом, словно в лапах ОРВИ.

Были жаркие дни с помутненьем сознанья,

Сладострастные ночи в глубоком бреду,

Воспалённых эмоций метанье за гранью,

Полусны про учёбу, друзей и еду.

Помогли от недуга микстуры сомнений,

Порошки неизбежных коварных разлук.

Череда бестолковых, тупых разночтений