Жестокая красота - Бри Деспейн

— Нет, — попросила я, — не уходи. — Я взмахнула рукой, подавая команду «Стоять!», — точно так же я дрессировала свою старую трехногую собаку Дейзи. — Не убегай.

Дэниел пристально уставился на меня. Узнает ли он меня? Надежда начала согревать меня, и я старалась не шевелиться. В воцарившейся после оглушительного воя тишине я услышала биение его сердца — в этом я могла поклясться.

Одного сердца. А не двух, как у всех вервольфов. В кого же он превратился?

Дэниел присел на задние лапы. На мгновение у меня возникло впечатление, будто он размышляет над тем, а не перепрыгнуть ли ему через овраг.

— Давай, — поманила я его. — Пожалуйста, Дэниел, — тихо добавила я. — Ты нужен мне.

Казалось, звук его имени удивил волка. Он отвел взгляд, и мое сердце упало в глубины оврага. Он побежал прочь.

— Нет! — закричала я, вытянув вперед обе руки. Как мне его остановить? А он удалялся, мелькая между деревьями, стремясь в самую непролазную глушь.

Я размышляла, не последовать ли за ним, хотя моих сил не хватало, чтобы перемахнуть через шестиметровую пропасть. Я была готова на это, лишь бы быть рядом с Дэниелом. Однако моя лодыжка не выдержала, и я просто рухнула на мокрую траву.

Подтянув колени к груди, я вслушалась в короткий лай, раздающийся из чащи. Время шло, и вскоре все стихло. Я тяжело вздохнула. Теперь я ощущала крайнее изнеможение, облегчение от того, что вой прекратился, и сожаление. Мне не удалось заставить Дэниела вернуться ко мне. Впервые за шесть дней я позволила себе разреветься.

Я долго рыдала, лежа на земле у корней дерева, пока у меня в голове жуткий голос не прошептал: «Ты потеряешь его».

Я едва не застонала, но осадила себя.

— Нет, — ответила я чудовищу, встала и вытерла с лица грязь и слезы.

Я ненавидела себя за то, что поддалась слабости.

— Мы с Дэниелом вытерпели слишком много, и я не желаю его потерять. Я добьюсь, чтобы он был со мной.

Любой ценой.

Полгода назад.

— Тебе холодно? — спросил меня Дэниел.

Я сидела на каменной скамье и делала набросок углем. Он обнял меня за плечи и прижался ко мне. Через его рубашку и свой тонкий свитер я ощутила тепло его тела, и меня охватил трепет. Я поежилась, но не от холода.

— М-м-м, — пробормотала я и отложила в сторону альбом.

Дэниел помассировал мои предплечья, а потом потерся носом о мою шею.

— Даю тебе час на то, чтобы покончить с этим, — прошептала я, хотя в Саду Ангелов больше никого не было.

— Как насчет двух? — спросил он, нежно целуя меня.

Я таяла.

Он отвел мои волосы и поцеловал за ухом.

Я судорожно втянула в себя воздух. Карандаш выскользнул из пальцев, ударился о край скамьи и покатился к подножию статуи, которую я рисовала. Скульптура изображала Архангела Гавриила, и именно ее первым делом показал мне Дэниел, когда привел сюда.

Он продолжал целовать меня до тех пор, пока его губы не наткнулись на цепочку. Я носила ее, не снимая. Что-то всколыхнулось во мне, и я невольно обхватила ладонью кулон из лунного камня. Дэниел отстранился.

— Помогает? — поинтересовался он.

Его теплое дыхание шевелило волосы у меня на затылке. Ощущение было приятным. Я опять поежилась, но еще сильнее сжала амулет и впустила в себя его успокаивающую силу.

— Да, — ответила я.

Однако я не упомянула о том, что стала нуждаться в кулоне гораздо чаще, чем в первые месяцы после заражения.

Зачем волновать Дэниела?

— Отлично, — произнес он. — Жаль, что у меня с самого начала не было такой подвески. А смог бы я в первый раз помешать самому себе? Вдруг тогда я бы не поддался настойчивым уговорам волка… — Он оборвал себя на полуслове.

Я пересела так, чтобы видеть его. Промозглый мартовский ветер трепал светлые волосы Дэниела.

— Ты когда-нибудь простишь себя за ту ночь?

Он сунул руки в карманы куртки.

— Пусть меня простит твой брат.

Я прикусила губу. Чтобы такое случилось, надо сперва разыскать Джуда. Но с каждой неделей наши шансы уменьшались.

— Рано или поздно он это сделает. А ты сомневаешься?

Мой папа однажды заметил, что те, кто отказывается прощать, превращаются в чудовищ. Они подпитывают в себе огонь ярости и гнева, который сжигает их изнутри. Думаю, Джуд не является исключением. Теперь он — чудовище, вервольф, который укусил меня, а потом пытался убить Дэниела. За то, что тот заразил его, когда не устоял перед проклятьем вервольфа.

— Как ты считаешь — он вернется домой после всего, что натворил? — спросила я. — А будет ли он прежним?..

Мою руку пронзила острая боль, и я потерла скрытый под рукавом шрам.

— Не знаю, — ответил Дэниел. — У меня же получилось — с твоей помощью. Но Джуд не изменится насильно. После того как становишься волком, влияние новой ипостаси настолько велико, что забываешь, кем ты был раньше.

Я кивнула, гадая, а не ждет ли и меня подобная участь.

Дэниел подошел поближе. Он прикоснулся к моему кулону — по его неровному краю. Он образовался в том месте, где камень, сброшенный Джудом с крыши церкви, разбился на две части. Случилось все три месяца назад.

— Я благодарю Господа за то, что нашел его для тебя. Пусть у тебя — только половинка изначального камня, ее достаточно для твоей безопасности. Амулет не позволит тебе потерять себя, как это произошло со мной. И с Джудом. Ты останешься человеком.

Дэниел замолчал и, обхватив ладонями мое лицо, принялся гладить меня по щекам и пристально заглядывать мне в глаза.

— Спасибо, — тихо сказала я.

— За что?

— За лунный камень. За то, что веришь в меня. — Я слабо улыбнулась. — За то, что не умер. Иначе я бы прикончила тебя, клянусь.

Он рассмеялся. Мне был приятен его смех. Наклонившись, он завладел моими губами. Я ответила на его поцелуй, и мы растворились друг в друге. Я знала: Дэниел испытывает ко мне то же самое, что и я к нему.

Внезапно мне стало зябко.

— Тебе холодно, — произнес он и крепко обнял меня.

Утро субботы.

— Она умерла? — выдернул меня из глубокого сна чей-то голос.

— Нет, — ответил другой — более юный.

— А я с тобой не согласен.

С моих губ слетело долгое «м-м-м». Почему у меня так болит лодыжка? И почему матрас жесткий, как деревяшка?

— Точно, умерла. Он спятит.