Мята и соль - Ана Михайлова

Мне крупно повезло, что меня нашли в возрасте пяти лет, при облаве на незаконную школу боев, где собирали сирот и покупали детей, чтобы потом превратить их в ассасинов или выучить на гладиаторов, а затем развлекать боями на не менее запрещенных закрытых аттракционах и сборищах для всех, кто готов за это зрелище заплатить. Во мне нашли неплохой резерв магии, определили в интернат при школе, и все, кто в ней работал, от ректора до уборщицы, стали для меня семьей. Позже, когда мое обучение принесло результат, к школе даже присоединили приют, и всех найденных магически одаренных детей взял на попечение институт. И я была рада, что стала первой, сумела своим старанием и упорством хоть как-то повлиять на это.

На самом деле, в этой тяге к учебе была какая-то неестественность. Неодолимое и непонятное ребенку желание быть сильнее. С возрастом я решила, что это, вернее всего, подсознательное, так как я больше не хотела быть рабыней людей и обстоятельств. Если я ничем не занималась, то мое тело начинало неприятно покалывать, и с каждой минутой все сильнее, поэтому мне совсем не удавалось усидеть на месте или чуть дольше поспать в выходной. Вместо этого я сидела за книгами, едва научили читать. До этого, продолжала тренировки, которым обучали меня в боевой школе. Тогда еще руководство института не могло решить, в какую направленность меня определить, но шед Алуа ИнТарлид, главный мастер боевых искусств, заметив мое рвение, принялся осторожно, чтобы не покалечить пятилетнего ребенка, вносить коррективы в мои занятия и постепенно усложнять их.

Впрочем, в начале я здорово испугалась его. Страх, хлынувший в сознание при виде огромной махины его тела, затянутого в синий кафтан, лысой черепушки в татуировках и короткой черной бороды, первое время не затмевало даже желание учиться. Но он сумел даже панику упорядочить и построить, заодно научив и меня контролировать ощущения ужаса, разбивать их на частички и, поборов каждую, направить сломленные чувства в силу и магию. Очень скоро меня начали тренировать отдельно от остальных детей, потом объединили в боевую группу с более старшими учениками, так как с младшими уже не имело смысла.

По мере взросления желание учиться не иссякало. Я сдала несколько экстернов, перешагнула несколько курсов, брала дополнительные уроки у шеда ИнТарлида, пока наконец не стала его шединат. Это учебное повышение, которое присваивали лучшему ученику в случае достижения им самых высоких результатов. Обычно в таких случаях мастеру тоже причиталось звание — иншед — старший, лучший учитель, но Алуа отмахнулся от него, как и от нескольких прочих попыток представить его к награде. Говорил, что вполне достаточно, что оставили высокородную приставку Ин к фамилии, которой он мог лишиться, потеряв возможность использовать магию императорского рода. Вообще, эта приставка в любом ее применении означала нечто высокое, старшее. Иншед, ИнЛекрит… Индар — высшая степень проявления дара, когда магия вытесняет разум, и носитель превращается в нечто неодолимо могущественное, но неконтролирующее свою силу. Правда, случаев впадения в Индар известно мало, были они давно, да и встречались лишь у носителей крови Д'энии.

Свою комнату я делила с четырьмя стихийницами, трое воздушных, как я сама, и одна огненная. Большую часть времени общежитие напоминало проходной двор, соседи и сами девчонки сновали туда сюда, наконец, затихая, только поздно ночью. В этом огромном человейнике изучать что-либо было абсолютно невозможно, поэтому все свободное время я проводила на тренировочной площадке, факультативах и в библиотеке, но там часто находил Рин, отвлекая от учебы. Иногда, конечно, на него что-то находило, наверное, щедрые подзатыльники шедов, и он абсолютно молча устраивался поодаль с конспектами. В такие моменты он выглядел ужасно милым, пусть и подавленным, но мне все равно хотелось простить его в эти минуты за все приколы, которые он мне успел устроить в прошлом.

Кроме нашего интерната, в школе имелось еще два, крыло для адептов побогаче, и общежитие для остальных. Поговаривали, что родители-аристократы построили целый отдельный корпус для своих отпрысков за свой счет, и что у них там у каждого отдельная комната. Мне не довелось там побывать, но комнаты в общежитии для простых учеников уже казались мне верхом комфорта хотя бы потому, что они были рассчитаны только на двух адептов.

Наш интернат-приют делился на этажи. Планировалось, что каждый курс займет свой пролет, но со временем направленность магии менялась, многие подбирали другие предметы, переходили из стихийников в боевики и наоборот, многие перешагивали курсы, как я, менялись комнатами, и в итоге адепты разной силы, расы и возраста распределились по зданию почти равномерно. Все свободное время занимала учеба, меня от нее не удавалось и за уши оттащить, поэтому с друзьями у меня не задалось. И все же иногда, во время сборов в общей гостиной, мы с адептами обменивались рефератами, помогали друг другу с домашними заданиями, даже устраивали драки, или просто веселились, обсуждая все на свете, делясь разной информацией. Может, из-за этого меня и притягивало туда иногда, чтобы узнать что-то новое и лучше приспособиться к среде, так сказать, обитания.

Любимой темой всегда был Нижний мир, так как большинство сирот, включая и меня, завершением своей учебы видели армию, как лучший вариант дальнейшей жизни. Инали — начинающему солдату — неплохо платили, обеспечивали удобным жильем и горячей едой. К тому же, Император так построил оборону, что потерь среди военнослужащих становилось все меньше. К сожалению, за последние пятнадцать лет количество разрывов стало расти, пропуская больше тварей, а значит и больше смертей, поэтому Его Величество, уж не знаю сам или с помощью кого-то, придумал поставить блокпосты с заклинателями в Нижнем мире, и сокращать количество тварей еще до того, как они пролезут в Верхний мир. Все дело в том, что после прорыва с Той стороны в Нижний мир, им нужно какое-то время, чтобы открыть новый портал выше.

Лексикон таких сборищ, как и многое другое, оставлял желать лучшего. Больше всего ругательств связывались с хашрой, самой опасной тварью Той стороны. Выглядела она как огромный осьминог, только на щупальцах присоски напоминали раскаленные горнила вулканов и соседствовали с множеством хаотично натыканных глаз. Да и голова ее имела свойство раскалываться, плюясь камнями и горящей лавой. А еще она умела создавать разрывы, так что за всех остальных тварей тоже ей можно было сказать спасибо.

Вторым «любимым» чудовищем была иггтрив — желтоглазая чешуйчатая