Девушка из письма - Эмили Гунис

– На самом деле я совсем не уверена, что гожусь для этой работы, – сказала она, изучая собственное отражение в зеркале заднего вида. Ее взгляд остановился на букете цветов для бабушки к ее дню рождения, лежащем сзади на пассажирском сиденье.

– Что поделаешь, если лучшие из лучших уже отправились на ежегодную церемонию вручения наград для журналистов. Она проводится как раз сегодня вечером.

– Превосходно. Приятно слышать, что меня причисляют к отбросам среди сотрудников агентства, – чуть слышно пробормотала Сэм.

– Позвони мне, когда добудешь хоть что-нибудь. – Маррей положил трубку.

– Кретин! – Сэм швырнула старенький мобильник на сиденье рядом с собой.

Она всегда пребывала в несокрушимой уверенности, что долгие рабочие дни за мизерную зарплату, какую она получала, превращали ее почти в рабыню, а теперь ей предстояло еще и справиться с почти невыполнимой задачей. Причем срочно.

Она прижала кончики пальцев к глазам и сделала легкий массаж век. А ей-то казалось, что она знала все об усталости еще до того, как стать матерью. Люди врали молодым родителям, обещая, что ребенок перестанет плакать по ночам после шести недель (наглая ложь!). Затем срок переносился к моменту окончания кормления грудью, потом до года. Эмме исполнилось четыре, но все еще казалось чудом, если она безмятежно спала ночь напролет. Прежде Сэм могла бы пожаловаться на утомление, если вместо нормальных восьми часов ей удавалось поспать хотя бы шесть, приползая на службу в тумане от похмелья после бесшабашной гулянки по барам и ночным клубам. Теперь, несмотря на свои двадцать пять лет, она ощущала себя пожилой дамой. Четыре года постоянного недосыпания повлияли буквально на каждую мышцу ее тела, а главное – на ее разум. Случались дни, когда она с трудом могла написать грамотно хотя бы одну фразу. Когда Бен мог взять к себе Эмму, Сэм хотя бы удавалось вставать не раньше семи часов. Но теперь он свел время, проводимое с ребенком, к двум дням в неделю под предлогом необходимости больше заниматься поисками работы, и ей приходилось почти каждое утро подниматься в шесть, будить дочь и торопливо вести в ясли, чтобы везде успеть.

Она вздохнула, заметив, как отвергнутый хозяйкой Джим вернулся по неровно выложенной каменной дорожке от дома и присоединился к остальным репортерам, укрывшись под зонтом для гольфа. Ей были известны правила игры. Многочасовые наблюдения у порогов чужих домов являлись не только неизбежным профессиональным злом, но и наиболее унизительной миссией для любого, кто считал себя настоящим журналистом. И хотя она питала личную симпатию почти к каждому из группы обреченных неудачников, топтавшихся сейчас рядом с коттеджем этой несчастной женщины, все же они невольно напоминали ей стаю стервятников, круживших над покалеченным животным.

Она снова повернула зеркало к себе, достала из сумки косметичку и попыталась прикинуть, что можно сделать, чтобы привести себя в божеский вид. Ей понадобится толстый слой крем-пудры, чтобы скрыть морщину на лбу, появившуюся после отвратительной ссоры с Беном. И пока она замазывала ее, прикрыла глаза, вспоминая детали перепалки, случившейся прошлым вечером. Между ними всегда возникала взаимная напряженная неприязнь, когда она забирала Эмму из квартиры Бена, но оба всегда старались не выяснять отношения в присутствии дочери, а вот вчера все пошло наперекосяк. Сэм понимала, что сами по себе ссоры не несли ничего хорошего, но в этот раз они совсем слетели с катушек и начали громко орать друг на друга с такой яростью, что довели Эмму до слез. Сэм ненавидела себя за попытку использовать дочь как аргумент в споре, но еще больше злилась на Бена, даже не попытавшегося скрыть свое презрение к бывшей жене.

Содрогнувшись при виде взлохмаченных волос, она вынула из сумки портативные щипцы для завивки и расческу. По утрам, одевая Эмму и одновременно занимаясь приготовлением завтрака для себя и дочери, она не успевала как следует уложить волосы. У нее обычно оставалось не больше пяти минут, чтобы убрать феном густые рыжие кудри с лица. Она постоянно носила туфли на высоких каблуках, а с учетом скудных заработков «еБэй» стал ее любимым сайтом в интернете. День не мог сложиться удачно без новой пары Лубутен или Диор, чтобы помочь ей самоутвердиться в мире, где господствовали мужчины. Ей часто приходилось ощущать на себе их изумленные взгляды, когда она пробиралась на убийственно тонких шпильках через грязные поля или вышагивала по залитым дождевой водой улицам пригородов.

– Привет, Сэм! – окликнул ее Фред, повернувшись и заметив девушку.

Он отошел от общей группы и так поспешил к ней, что споткнулся о край каменной плитки, смущенно посмеялся над собственной неловкостью, отбросил со лба непослушную челку и придал лицу томно-влюбленное выражение, которое обычно приберегал для нее.

– И тебе привет! Давно торчишь здесь?

Сэм пришлось подвинуть соседнее кресло вперед, чтобы взять с заднего сидения плащ, сумку и предназначавшийся для Наны букет.

– Не слишком. Сегодня у меня выходной, и я с утра поехал позаниматься альпинизмом на скалах в Танбридж-Уэллсе. Прибыл всего несколько минут назад.

И действительно, на Фреде была туристская куртка из вощеной ткани, придававшая ему, как показалось Сэм, вид охотника на фазанов. Она сама сразу же плотно закуталась в свой черный макинтош.

– Почему Маррей вызвал тебя на работу в выходной? Это несправедливо, – сказала она, на ходу проверяя свой телефон.

– Знаю. Меня это слегка разозлило. К тому же я в некотором смысле не совсем здоров, – с улыбкой признался Фред.

– Так ты болен? Этого только не хватало! – Сэм слегка отстранилась от него.

– Я не заразен. Все в порядке, – смутился Фред.

– Любая болезнь опасна, если у тебя четырехлетний ребенок. А остальные? Они здесь давно? – спросила Сэм, когда они приблизились к группе репортеров, по-прежнему теснившихся на тротуаре.

– Уже несколько часов. С ней невозможно договориться. Мы все уже пытались. Парни из «Гардиан» и «Индепендент» тоже приезжали, но потом бросили эту затею. Не думаю, что и ты чего-то добьешься, Саманта, – сказал Фред со своим провинциальным акцентом, полученным в государственной школе, из-за которого его безжалостно дразнили все кому не лень в Южном агентстве.

Сэм невольно улыбнулась. Фред был всего на два года моложе ее, но не был обременен семейными узами, рьяно стремился к успеху, переполненный вздорными героическими идеями, и, казалось, принадлежал к совершенно другому поколению. В агентстве прекрасно знали, что он по уши влюблен в Сэм. Но, несмотря на его высокий рост, привлекательную внешность, зачастую неожиданное остроумие, а также модные синие замшевые ботинки и яркие солнцезащитные очки, которые очень шли ему, Саманте все же трудно было воспринимать его всерьез. Он был одержим альпинизмом и, насколько она знала, проводил все выходные, карабкаясь по скалам, чтобы потом вдрызг напиться в компании друзей. Сэм понятия не имела, чем настолько привлекла его. Себе она казалась безумно утомленной, безрадостной мегерой, чьей единственной мечтой было беспробудно поспать хотя бы восемь часов.