Танец с зеркалом - Эльдар Сафин

– Я тут словно спонсор геноцида, – поежился я. – Ладно, войну начинал не я, и если они сдадутся – то я смогу сохранить их жизнь. Хорошо?

– Правила оговорены, – усмехнулся Бубновый Король. – Я согласен.

– Будут ли твои братья соблюдать правила? – спросил я его.

– Конечно же, – ответил он. – Все, кого ты сейчас поднимешь. И еще: я немного вижу будущее. И ты не представляешь, как смешно тасуется колода!

В тот же вечер я поднял всех, кроме джокеров и Валета Пик. Бубновый Король отдельно попросил не поднимать юношу: он был слишком дерзок и чем-то не угодил влиятельному владыке.

На следующее утро четыре лагеря были заполнены людьми и лошадьми – их всех накопилось куда больше пятидесяти одного, здесь были уже и шлюхи, и маркитанты, и какие-то суровые ветераны без масти на камзолах.

Я встретился со всеми четырьмя Королями и мы подтвердили вчерашний уговор.

– Все, можете отправляться путешествовать, – сказал Пиковый Король. – Я, как бывалый стратег, оцениваю осаду в семь-восемь лет, но не более пятнадцати. Попробуем пройти сквозь скалы и по текущей воде, но с наскоку взять вряд ли удастся.

– Спасибо, – сказал я, протянул руку, но короли посмотрели на меня как на идиота, а Червовый подсказал:

– Только рыцари и люди подлого звания показывают пустую ладонь. У владыки всегда в ладони что-то должно быть. Или золото, или меч, или яд, или скипетр.

Пока я уходил, за моей спиной все больше и больше разрастался лагерь. Идея того, что осада продлится долгие годы, мне не нравилась, но, видимо, других способов получить свою землю обратно у меня не было.

Создать новую я не мог: мое сердце осталось среди зеленых холмов.

Уходил я в никуда и бродил несколько дней по пустынным и ядовитым землям, представляя, как огнем и мечом обрушится войско карточных королей на мои любимые зеленые холмы, а потом – неожиданно даже для себя – вышел прямо на свои любимые холмы, и встал на вершине одного и не узнал своего мира.

Ибо стал он жестче, и объемнее, и сильнее. А под холмами, там, где раньше мир просто обрывался в серое ничто, сейчас билось прибоем стальное море, а над ним кружили чайки. Это был мой мир, но его словно принял из моих рук другой мастер, который продолжил мою работу ровно на том месте, на котором я ее оставил.

– Нравится?

Я прыжком отскочил и чуть не свалился вниз, оборачиваясь. Передо мной стоял смутно знакомый высокий и мощный мужчина. Я не сразу узнал в нем мужа Юлифь. Теперь он был не в балахоне, а в дорогом кафтане, узких кожаных штанах, а на голове у него проглядывал ободок почти незаметной короны.

– Кто ты? – спросил я.

– Зевас, – ответил он. – Ты уж извини, что мы так обошлись с тобой. Надо понимать – у некоторых талант создавать миры. А у других – развивать их. Ты ведь не в обиде?

Он говорил спокойно и взвешенно, но внутри у меня клокотала ярость. Кроме всего прочего, Зевас был немного похож на Андрея Викторовича, моего первого наставника в продажах, тихого и мягкого подлеца.

Хотя, конечно же, это не Зевас походил на Андрея Викторовича, а скорее Андрей Викторович на Зеваса.

– Я в обиде, и я этого так не оставлю, – заявил я мрачно.

– Очень жаль, – грустно улыбнулся Зевас. – Тогда переходим к другому плану.

И в этот момент у меня отказали руки и ноги, и я рухнул на землю. В небе кружили грифы. Грифов я точно не делал. А еще по небу плыли тяжелые грозовые тучи, многослойные, красивые, темно-серые, отливающие местами фиолетовым.

Перед тем, как потерять сознание, я проникся величием и красотой собственного замысла.

Юлифь подливала Зевасу вина, а я сидел привязанный к креслу-качалке. Привязали меня не потому, что я мог сбежать – куда я сбегу без ног? – а чтобы не выпадал поминутно из кресла, потому что рук у меня тоже не было.

– Согласен, согласен, демиурги тоже нужны! – продолжал нашу беседу Зевас, накалывая на вилку очередной кусочек моей руки. – Но вот сам скажи – кого больше ценят, талантливых администраторов или создателей миров? Вот в том мире, из которого ты родом, кто больше зарабатывал? У кого дом больше, пироги вкуснее?

– Но без нас не будет вас, – ответил я.

Зевас был весьма опытным соперником. Да даже тот факт, что он разговорил меня после того, как отрезал и поджарил мои ноги, многого стоил.

– В любом процессе есть такие вещи, которые лучше не демонстрировать, – Зевас усмехнулся и откусил еще кусочек, жмурясь и показывая мне, как же вкусно и что зря я отказался – хотя мне не предлагали, но да, я бы точно отказался. – Вот круговорот в природе, когда мертвые животные удобряют траву, никто же не акцентирует на том, как гниют трупы, как по ним ползают отвратительные насекомые? Все любят растущую травку, пасущихся животных. Если вдруг нужно шокировать – вспоминают, как хищники пожирают травоядных.

– Демиурги не гниющая падаль, – сказал я.

– Ты прав, – неожиданно согласился Зевас. – И хочу сказать, ты действительно ценен. Но понимаем это только мы – самые лучшие администраторы. Цени меня за то, что я ценю тебя.

Он расхохотался, а потом земля прямо под столом вспучилась и наружу полезло что-то странное, кресло упало и некоторое время я ничего не видел, только чувствовал жар, и еще слышал визг, лязг и крики.

А потом Зевас поставил кресло, и я увидел ряд из семи мертвых людей на земле, и у первого из них на плаще виднелись четыре алых сердца.

– Знаешь их? – спросил Зевас.

Его рот был разбит, и он поминутно сплевывал кровью.

– Они отомстят за меня, – ответил я.

Четверка червей – вроде бы про него что-то говорили. Дерзкий, молодой… Хотя все, кто младше девятки – молодые и дерзкие.

– И тебе, и за тебя, – загадочно произнес Зевас, встал на колени и начал поднимать с земли кусочки мяса и небрежно пихать их в рот, и глотать не жуя.

За ним виднелся высокий каменный замок, перед которым играли в странную игру с двумя мячами трое его детей.

– Честно скажу, есть у тебя места, жрать которые мне будет противно, – сказал Зевас, вставая с колен. – Но надо поторопиться, Юлифь говорит, что луна благословит завтрашний вечер.

Из окна замка были видны лес, озеро, самый край городской стены, а также кусочек дороги с бесконечными вереницами людей.

Мне рассказывали, что когда-то войны не было, но я этого не помню, я родился уже после ее начала. Когда мне было четыре, Карточные Короли убили Георга – моего старшего брата. Когда было восемь – убили маму Юлифь, но ее оживил отец, и она еще несколько месяцев была безумна, но потом потихоньку отошла.