«Не верь разлукам, старина…» - Юрий Иосифович Визбор
Шрифт:
Интервал:
Здесь не Рио и не Москва,
Здесь Курильские острова,
Что являют прекрасный вид
Бессердечности и любви.
Командир подлодки[7]
Вот что я видел: курит командир.
Он командир большой подводной лодки,
Он спичку зажигает у груди
И прикрывает свет ее пилоткой.
Подлодка, скинув море со спины,
Вновь палубу подставила муссонам,
С подветренной цепляясь стороны
Антеннами за пояс Ориона.
Глядит он в море — в море нет ни рыб,
Нет памяти трагических походов,
Нет водорослей, нет солнечной игры
На рубках затонувших пароходов.
Глядит он в море — в море есть вода,
Скрывающая черные глубины,
А под водой — подводные суда:
Чужие лодки — черные дельфины.
Глядит на берег — нет цветов на нем,
Нет девушек, нет хариусов в реках.
Он видит там чужой ракетодром,
Чужую власть чужого человека.
Мой командир не молод, но не сед.
Он каждый день бывает в отделенье,
Где на сигарах атомных торпед
Ребята спят, поют, едят варенье.
Антенны ожидания полны,
Приказ несет нелегкую заботу,
Смыкаются две черные волны
Над кораблем, дежурящим по флоту.
И снова нет ни неба, ни земли,
И снова ситуация такая:
Дежурные по флоту корабли
Россию по ночам оберегают.
Карибская песня
А начиналось дело вот как:
Погасла желтая заря,
И наша серая подлодка
В себя вобрала якоря.
И белокурые морячки
Нам машут с бережка платком:
Ни происшествий вам, ни качки,
И девять футов под килем.
А потопить нас, братцы, — хрен-то!
И в ураган, и в полный штиль
Мы из любого дифферента
Торпеду вмажем вам под киль.
Мы вышли в море по приказу
И по приказу — по домам.
Мы возвращаемся на базу,
А на дворе уже зима.
Мы так обрадовались стуже,
Мы так соскучились по ней —
И пьют подводники на ужин
Плодово-выгодный портвейн.
Якоря не бросать
«Якоря не бросать» — мы давно знаем старую заповедь:
Не бросать их у стенок, где эти сигналы горят.
Якоря не бросать… Не читайте нам длинную проповедь —
Мы немножечко в курсе, где ставить теперь якоря.
Мы бросаем их в море, в холодную льдистую воду,
Мы выходим в эфир, и среди этой всей кутерьмы
Нам пропишут синоптики, словно лекарство, погоду,
А погоду на море, пожалуй что, делаем мы.
Мы бросаем потом якоря в полутемных квартирах,
Где за дверью растресканной тени соседей снуют.
Не галантной походкой — привыкли ходить по настилам —
Прогибаем паркет никуда не плывущих кают.
Словно малые дети, кричат по ночам пароходы,
Им по теплым заливам придется немало скучать.
И волнуются чайки от неудачной охоты,
И всю ночь якоря на шинели сурово молчат.
Но потом им блистать под тропическим солнцем и зноем,
На военных парадах, на шумных морских вечерах.
Якоря не бросать — это дело довольно простое,
Ну а что оставлять нам — об этом подумать пора.
Мы не бросим и осень, не бросим и топких, и снежных,
Голубых, нескончаемых, вечно любимых дорог.
На чугунных цепях опустили мы наши надежды
У глухих континентов еще не открытых тревог.
Окраина земная[8]
Я на земле бываю редко,
Ты адрес мой другой имей:
На карте маленькая клетка,
Вся в голубом, в цветах морей.
Там ветры волны нагоняют,
Там в шторм работают суда.
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.
Под самой северной звездою
И без луны, и при луне
Здесь тралы ходят под водою,
Разинув пасти в глубине,
И рыбы длинные не знают,
Какая движется беда.
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.
С бортов, ветрами иссеченных,
Мы зорче вроде бы вдвойне.
Вот фотографии девчонок
Качают штормы на стене.
Приснись мне, женщина лесная,
По облакам приди сюда…
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.
Мы словно пахари на поле,
И тралы родственны плугам,
Но только снегом дышит полюс,
Сгоняя штормы к берегам.
То вечный день, то ночь без края —
Свидетель нашего труда.
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.
И даже там, на теплом юге,
Где вроде создан рай земной,
Качают сны мои фелюги,
Качают койку подо мной.
Что красота мне расписная?
Мне корешей своих видать.
Гремит окраина земная —
Пересоленная вода.
Три минуты тишины
По судну «Кострома» стучит вода,
В сетях антенн качается звезда,
А мы стоим и курим — мы должны
Услышать три минуты тишины.
Молчат во всех морях все корабли,
Молчат морские станции земли,
И ты ключом, приятель, не стучи,
Ты эти три минуты помолчи.
Быть может, на каком борту пожар,
Пробоина в корме острей ножа?
А может быть, арктические льды
Корабль не выпускают из беды?
Но тишина плывет, как океан.
Радист сказал: «Порядок, капитан».
То осень бьет в антенны, то зима,
Шесть баллов бьют по судну «Кострома».
«Кострома»
То ли
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!