Целитель, или Любовь с первого вдоха - Диана Билык

Ласточка. Наши дни

Он стоит надо мной, как гора. Несгибаемая, мощная, надежная. Только глаза светлые, будто над острым мрачным пиком развернулось бесконечное небо. Чистое-чистое, звонкое до ноющей неги под ребрами.

И его запах. Терпкий. С нотой мяты и лайма, шлейфом мускуса и кардамона, капельками древесины и еловой смолы. Входящий в поры клеток, как яд. Обжигающий легкие и горло. Я шумно тяну носом воздух и, невольно покачнувшись от головокружения, утопаю в больших синих глазах незнакомца. Ноги ватные от длительного недосыпания, но тело неожиданно покрывается мурашками, волнующе трепещет и толкает меня вперед. Роняя в объятия мужчины.

— Где больная? — хрипло спрашивает он, поймав меня за плечи прохладными и влажными руками.

Его губы прячутся под маской, но я уверена, что они красивые, крупные, чувственные. Как у героя моей последней книги. И волосы, темные-темные, антрацитовые, как я люблю. И рост под два метра, и плечи широкие…

С ума схожу от этого заточения, на первых встречных бросаюсь.

— Мама, — окликает Мишка, приводя меня в чувства, — Юля стонет опять.

Сын крепко обнимает кота, и Мурчик не против такой ласки, громко мурлычет, но настороженно водит хвостом, что почти касается пола, и поглядывает на гостя, будто собирается ему вцепиться в лицо когтями и зубами сразу.

— Она здесь, — я беру себя в руки быстрее, чем нужно. От резкого рывка меня бросает на стену плечом, и в глазах стремительно темнеет. Чужой аромат заполняет легкие максимально, а я дышу-дышу-дышу и не могу надышаться.

— Вам бы тоже прилечь, — говорит над ухом приятный голос, легкое касание большой ладони к спине обжигает.

Меня ведет сильнее, но я изо всех сил цепляюсь за стену и практически ползу в комнату дочери. Ориентируясь по памяти и ощущениям.

— Температура третий день не сбивается, — шепчу, объясняя причину вызова. — Сыну легче, а дочка вялая…

— Посмотрим, — понимающе отвечает мужчина, мягко проводит меня к постели, заставляет лечь рядом с малышкой. Наклонившись, врач заглядывает в мои глаза, проверяет пульс, заполошно моргает и все-таки отстраняется.

А я облегченно выдыхаю, потому что невольно задерживала дыхание, чтобы не втягивать его густой мужской флер, сводящий с ума. Со мной такого никогда не было…

Высокая фигура плавно передвигается по небольшой комнате, почти не цепляет плечами, шире чем у рядового пловца, мебель и приседает рядом со скулящей в тревожной дреме дочуркой, с другой стороны двуспальной кровати.

Юля, чувствуя прикосновение чужих рук, приоткрывает опухшие веки, хлопает слипшимися густыми ресничками, разглядывает дядю с интересом и вдруг, счастливо улыбаясь, шепчет:

— Папа, ты вернулся…

Меня прошибает током, сковывающим мышцы, леденящим кровь. Неловко поднимаюсь, но врач дотягивается до моих плеч и настойчиво просит, прижав к постели горячей ладонью:

— Не вставайте, пожалуйста.

И я падаю назад, безвольно влипая в подушку, закрываю устало глаза, чтобы снова со свистом вдохнуть плотный и вкусный запах мужского тела. Я не понимаю, почему это чувствую, но сопротивляться не получается.

Если бы не безвыходная ситуация, я бы никого не вызывала. Дети со школы принесли болячку, и уже почти неделю я еле передвигаю ногами из-за полного отсутствия сна. Сначала Мишка слег, но он крепыш — быстро очухался, отоспался, теперь уже бодрячком, даже овсянку сегодня сварил под моим руководством. Пока я читала дочке сказку, пытаясь отвлечь, и меняла каждые десять минут холодную повязку на горячем лобике, сынуля перемыл тарелки и полил цветы. Юляша у меня живчик обычно, а тут… четвертый день не встает. Я сильно испугалась, не спала практически и не могла работать, чтобы малышей прокормить нормально.

Все можно пережить, преодолеть, когда есть поддержка, но у меня ее больше двух лет нет, а муж перестал высылать и те крохи помощи, что были. Несколько месяцев от него ни весточки.

— Ты у нас тут за старшего? — ощупывая дочке шею, врач обращается через плечо к притихшему у двери сыну.

— Я, — гордо приподняв подбородок, говорит Миша. Косится на меня, будто ждет поддержки. Я незаметно киваю, и сын немного расслабляется, отпускает Мурчика на пол. Кот тут же выпрыгивает мне на грудь и, распушив белый хвост, яростно шипит на врача.

— Настоящий защитник, — улыбаясь на реакцию животного, мужчина снова говорит Мише: — Чайник сам сможешь включить?

— Конечно, — сын хрипло откашливается в кулак и, срываясь в коридоре, шумно топает в сторону кухни, но тут же возвращается. — А какой чай заварить? — заглядывая в комнату, смотрит широко распахнутыми глазами на меня.

Я горько сглатываю. Нет у нас чая. Все закончилось еще на прошлой неделе, а на новые продукты не заработала. Вытащила последнюю небольшую заначку для вызова частного врача в надежде, что так нас не кинутся искать.

— Да любой, — тепло перехватывает врач, улыбаясь мне глазами, почти ласкает щеки взглядом, рассматривает внимательно и долго, отчего я, закусив губу, смущенно отворачиваюсь. Договаривает тише: — Даже с вареньем подойдет.

Я не выдерживаю смотреть в стену, где плотными рядами висят Юляшкины рисунки, и украдкой разглядываю гостя.

Высокий лоб, густые ровные волосы прикрывают уши. Тяжелые скулы и очень мощная шея, переходящая в обалденный разворот сильных плеч. Таких мужчин я встречала разве что в кино, но точно не в больнице. И с этого ракурса у врача были индиго глаза в обрамлении щеток-ресниц под кровом черных густых бровей. До жути знакомые глаза. Мне кажется, что я знала этого человека раньше.

Кто ты такой? Неужели, мы все-таки попались?

Хотя в моем состоянии легко перепутать сон и явь, потому я сбрасываю все совпадения и навязчивые мысли на эмоции и усталость.

— Малиновым? — переспрашивает сын, а после согласного кивка мужчины, приободряется и вновь исчезает в коридоре.

— Сейчас я загляну тебе в горлышко и возьму мазок, — тепло говорит врач дочери, разложив на столешнице медицинские инструменты, и движением фокусника сбрызгивает их спиртом. — Ты же смелая?

— Я не боюсь уколов, — слабо отвечает Юля, поглядывая на стол, и грустно приподнимает бровки домиком. — Заль, сьто ты не мой папа…

— Не твой, малышка. Я — обычный волшебник и пришел тебя вылечить. Пожми мне руку, проверю, осталась ли в тебе магия принцессы.

Дочка доверительно протягивает ему крошечную ладошку, и та тонет в крупной руке мужчины.

— Я узе вслослая, — она растягивает улыбку, демонстрируя выпавшие передние зубы. — Ницего не боюсь и не велю в волшебников.

— А зря, кракотулька, — добродушно смеется мужчина, зыркая в мою сторону. — Даже обидно стало. А как же я?

Дочь понимающе трясет головой, реагируя на шутку. Мол, дядя, ты меня не проведешь.