Дикарка и лунный принц - Морвейн Ветер

По левому берегу пихты и ели поднимаются из бескрайних болот, а на правом леса нет совсем, только чёрная плоская поверхность камня. Лишь тускло-зелёные кроны лиственниц виднеются кое-где.

Даже птицы на разных берегах разные: вороны и маленькие пустомели гнездятся только на левом берегу. Зато дрозды и певчие чайки выбирают для себя правый берег. Здесь же проходят торговые тракты, по которым раньше шли обозы с товарами.

Те, кто плавал до места впадения Дур Маур в море Асир, рассказывают, что опытные моряки не могут распознать, где Великая река вливается в залив – необозримый водный простор окружает судно, и только вкус воды сможет подсказать, где проходит корабль – в море или в реке.

Дело шло к зиме. Небо хмурилось, и река выглядела угрюмой. Если же выглядывало солнце (чего не случилось за неделю моего пути), то даже в это холодное время на воде играли радужные краски. Лучики солнца сверкали в такие дни на блёстках нестаявшего снега, медно-оранжевых обрывах, и отблески их возвращались обратно, тонули в лазури неба и снеге облаков, чтобы радужными переливами отразиться в воде.

Уже в конце сентября верхнее течение реки сковывал лёд – кромка его следовала за мной по пятам. Я шла на юг, чтобы успеть добраться до брода, пока лёд не накроет реку до самых нижних портов. Потом уже станет слишком холодно, чтобы продолжать путь, и придётся вернуться в горы, чтобы укрыться до весны.

До моря всё ещё оставалось далеко, когда я миновала последнюю, самую южную пристань Дур Маур, и двое суток шла к заливу. И только на крохотном островке Хир-ин, в пятистах лигах к югу, наконец увидела первых сородичей…

До брода, перекинутого к острову, оставалось несколько часов пути. Там перешеек из камней позволял перейти на противоположный берег реки.

Там, на другом берегу, повозка, гружёная тканями, двигалась вдоль отмели на юг, как и я. Рыжеволосая охотница сидела на козлах, среди скарба, а в кузове – ещё две, охотница и хранительница. Я отошла в тень. Встречаться с сородичами не входило в мои планы. «Придётся обходить реку широкой дугой, – подумала я, – у них зрение не хуже моего».

Я немного углубилась в лес – так, чтобы видеть соплеменниц. Перед глазами всплывали образы таких же обозов. Наши девушки часто бегают за покупками в деревни лунных. Старейшины ругают их, но не помогает – тканей мы не прядём, а тех, что выменивает Хранитель для клана, всегда не хватает.

Я ощупала краешек рубахи, торчавшей из-под доспеха. Не снимала её с того дня, когда в последний раз видела клан, и это устраивает меня в одиночестве. Но женские яркие наряды я помню. Они, признаться, радуют глаз. Мужчины поумнее сами возят своих женщин за реку – иначе те слишком часто не возвращаются назад.

С такой поездки всё и началось девять зим назад. Женщины так и не вернулись, а спустя три заката пришли ясноглазые чужаки – красивые, могущественные и бесцеремонные. От них веяло силой, которой никогда не достичь ни нам, ни Койгреах, что живут на плато Элреа.

При воспоминании о последних днях моего клана сердце сдавила боль.

Вельд

На тринадцатый день нашего безумно «осмысленного» путешествия у самого берега Дур Маур мы встретили первых нарушителей границы – две дикарки сидели на повозке, наполненной снедью и сукном. Ещё одна правила лошадьми.

Кто, хотел бы я знать, отпускает женщин одних в дорогу?

Я не понимаю этих лесных дикарей – и никогда не пойму. Из-за спины одной из дикарок виднелись лук и копьё: обычное оружие для охотников этих мест. Я наблюдал, как подходят к обозу пограничники, удерживая виверну на высоте. Завязался обычный разговор: солдаты выясняли, почему женщины пересекли границу, проходившую по реке. Женщины объясняли про переправу и разрушенный мост и постепенно выходили из себя.

Их объяснению поверил бы только идиот: они же на этот берег попали по мосту… Ходили торговать с крестьянами, скорее всего. В повозке лежат ткани, а не шкуры – значит, они возвращаются назад. Не повезло. Встреча с отрядом не сулит им ничего хорошего. Домой они не доберутся. Разве что без контрабандного товара и порядком подержанные. Разделить добычу с солдафонами было слишком для меня, тем более затевать ссору на этой почве. Так что мне предстоит стоять в стороне, пока другие веселятся.

Разговор же явно заходил в тупик.

Одна из нарушительниц границы рванула с плеча лук, другая вскочила, начиная торопливо бормотать заклятье. Пожалуй, у них и правда были основания считать, что они выберутся из передряги живыми. Вряд ли пятёрка пограничников была готова встретить друидессу.

Хранители этих дикарей – Гуиллт – называют своим домом дикую природу. Их возможности разрешают говорить с волками, живущими в чащобе леса, найти общий язык, понять даже самые старые деревья и проследить путь молний из скопления грозовых туч.

Умение перевоплощаться в животных дает им в руки ключ к управлению врагами на расстоянии.

Внешний вид друидов обманчив, илюзорное умиротворение скрывает под собой инстинкты хищников и беспощадность стихий.

Они не слуги духов, и воля друидов не способна повлиять на их решения, но вся природа вслушивается в их речи, для нее друиды – своя кровь.

Они могут призвать духов – и те направят врагов по ложному пути или сразят их молнией. Или высвободят свой собственный дух, который предстанет перед другими Первородным Зверем, которым руководят инстинкты выживания.

Силуэт друидессы заколыхался, и я понял, что она обретает звериный облик.

Вспышка цветного света окутала солдат, затуманивая их сознание и замедляя реакции.

Всполох молнии поразил одного из врагов и продолжал кружить вокруг него, поражая раз за разом.

Лоза, покрытая ядовитыми шипами, выросла из верхушки ее посоха и, обвив одного из нападавших, обрушила наземь.

Солдат, замахнувшийся на друидессу, отвлёкся на атаку охотницы, и в ту же секунду выскочивший невесть откуда хорёк набросился на него со спины.

В следующую секунду воющий порыв ледяного ветра пронзил наших воинов, отбрасывая их.

Не дожидаясь, пока они поднимутся на ноги, друидесса бросила в сторону солдат волшебное семя. Упав на землю, оно взорвалось первородной энергией, ослепив огненной вспышкой даже меня.

Лианы и корни вырвались из земли, оплетая солдат. А через секунду холод поразил врагов, заставив их замереть на месте.

Не дожидаясь, пока друидесса применит весь оставшийся арсенал, я приказал виверне спикировать вниз.

Развернув животное, я швырнул в сторону лучницы магическую паутину. Белые нити оплели её руки, сделав лук бесполезным. Друидесса, заметив новую угрозу, попыталась направить очередное заклятье в мою сторону, но виверна легко ушла от атаки – животным не нужны команды, чтобы спасать жизнь.

Я метнул в друидессу заклятье тишины, препятствующее дальнейшим попыткам применить магию, и пограничники неторопливо принялись выворачивать ей руки.