Они меня не знают - Анастасия Родунер

Жгучее солнце прогревало крышу второго этажа до того, что казалось будто все во круг вот-вот начнет таять от температуры. Она уже не могла спуститься в низ, ибо даже от вида этой слишком строгой дамы у нее поднимался комок в горле. Поэтому Френсис как тряпичная кукла лежала на полу раскинув ноги у руки пытаясь хоть немного остыть и поймать едва уловимый ветер из окна.

Последний раз года она видела Сирила была зима. Она приехала погостить к бабушке и много времени проводила во дворе после чего ей приходилась часами отогреваться у камина и сушить вещи от игр в снегу. «Это бы точно она не одобрила» — сказала в слух Френсис.

В этот момент в комнату постучали и после ее разрешения войти в дверях показалась Жаклин с конфетницей в которой за место шоколадных сладостей лежали сочные груши, сорванные ей пол часа назад в саду.

«Дорогая, не злись на нее. Я понимаю тебя, но ты точно увидишься с ним завтра на празднике. Кстати, он о тебе не мало спрашивал.» — Бабушка сказала последнее предложение подмигивая подтолкнув дверь ногой чтобы их никто не мог подслушать.

«У вас ведь не только дружба? Разве не так? Ты на пороге своей юности, так что будь уверенна твои чувства я понимаю.» — Поставив тяжелую конфетницу на стол сказала она и уселась на кровать.

Френсис встала с пола, подобрала с плеч выбившиеся из прически волосы и подошла к окну. Из ее комнаты виднелась лишь верхушка дома Сирила, который был выше, но меньше, чем дом бабушки Жаклин. По правде сказать, внучке меньше всего сейчас хотелось выслушивать речь бабушки о том, что в свои 16 лет она тоже была влюблена и в 17 уже вышла замуж за покойного дедушку Пьера. Во рту от жары совсем стало сухо, и она не нашла ничего интереснее, чем сказать.

«Да, бабушка, ты права.»

«Ой, да брось ты.» — с усмешкой сказала Жаклин и улыбнулась из-за чего, казалось, резко помолодела на 10 лет. Франсис подумала какой наверняка красивой была эта женщина в своей молодости.

«Я хочу сказать, что я всегда на твоей стороне и даже если мадам Дюжаль и правда заберет тебя к себе в поместье я обещаю навещать тебя по меньшей мере раз в 3 месяца» — Это уже прозвучало не весело, а скорее безысходно. Она явно пыталась что-то скрыть и потому выдавливала из себя улыбку, которую за свои 64 года создавать искусственно так и не научилась.

«Что? Как это? Кто такое сказал, я никуда не еду!» — Это прозвучало скрипучим голосом, прорезывающим всю комнату. Френсис вдруг стало не по себе, она повернулась от бабушки к окну и жадно попыталась вдохнуть побольше воздуха, ветер как назло был обжигающе горяч.

«Все будет хорошо, ты главное не нервничай. Нет ничего хуже перед праздником чем беспокойство по мелочам. Верно ведь?»

«По мелочам… по мелочам» повторяла про себя девушка в попытках привести себя в чувство. К сожалению, ей это не удалось и уже через несколько секунд подбежавшая к ней бабушка Жаклин, мягко поддерживая ее помогла уложиться на постель.

На первом же этаже все это время созревал настоящий скандал. Джон вдруг выяснил что его, казалось бы, весьма послушная жена дала согласие на то, чтобы мадам Анджела де Дюжаль забрала их дочь под свою опеку на целый год. Безусловно ее согласие тут было менее важным чем его решение, но сам факт, что Доес так могла поступить просто не укладывался в его уставшей после работы в поле голове.

«Джон, любимый ты ведь и сам это видишь. Она совсем не слушается нас, не стала помогать нам с приготовлениями, с трудом училась даже при наставниках и пару раз лгала нам что была в библиотеке, а мы замечали ее у с подружками».

«Она ведь еще ребенок!» — для Джона любая девушка младше 17 лет считалась совсем дитем, которому, по его мнению, можно было простить любую шалость. Он ведь влюбился в Доес когда той было всего 16 лет и помнил как она вела себя при друзьях и что могла позволить себе когда ее мать была в разъездах. У них была небольшая разница в возрасте равной в 4 лета, но он считал себя достаточно взрослым чтобы следить за ней в начале их романа и только после ее 19летия он сделал ей предложение.

Доес и сама уже понимала, что поступила неправильно, кто угодно, но только не она могла читать мораль. Он простил ее когда до свадьбы она закрутила роман с его другом, смог остановить ее в желании гулять по светским мероприятиям когда у них только родилась дочь и необходимо было проводить все время с ней. Доес уже собиралась открыть рот чтобы сказать слова извинения, но встретилась со строгим взглядом матери и промолчала.

«Я не отнимаю у тебя дочь, Джон. Ты всегда будешь самым главным человеком в ее жизни. Верю, что ты хочешь подарить ей прекрасное будущее. Я не злая женщина, у меня нет цели заточить девушку. Она будет ходить на мероприятия, посещать вечера, учиться, общаться. Ты часто в разъездах, ты работаешь для семьи, а я хочу помочь» — Ее тон был примирительным и на удивление Джона речь не звучала как очередная попытка указать на его недостатки. Он смягчился, слегка покачиваясь от усталости в ногах плюхнулся на диван и почти ели слышно произнес — «Мы будем приезжать как можно чаще».

В комнате было шумно от людского смеха и разговоров, это был настоящий маленький праздник каким и представляла себе свой день рожденье Френсис. Отец с энтузиазмом рассказывал Энни их соседке про новую статью за которую получил не малую прибавку к зарплате. Он был одним из самых значимых журналистов для их газеты и не мог при случае не рассказать об этом. Энни наклонившись поближе к Джону даже не пыталась скрыть свой интерес и громко почти вызывающе смеялась над его шутками от чего Френсис становилось неловко и она поспешно отворачивалась надеясь не увидеть заинтересованный взгляд у отца.

Доес была красивой женщиной, но совершенно не могла вытерпеть даже простой конкуренции за мужа. Да, казалось бы, это всего лишь праздничный ужин, но все понимали, что такой праздник — это всегда повод обменяться любовным взглядами, получить нужную дозу женских ласк и разойтись. Доес же была другого мнения о всех встречах