Медовый месяц без гарантий - Дэни Коллинз

— Не смею больше задерживать.

Он жестом попросил врача выйти с ним в коридор.

— Не вздумайте обсуждать меня, — бросила она им вслед и обернулась к медсестре: — Вы это видели?

— Давайте докопаемся, прежде чем вытаскивать иголку. Я принесу вам суп.

В ожидании медсестры Имоджен задремала, но после миски супа и стакана овощного сока почувствовала себя лучше. Только сейчас она поняла, что свою лепту внес голод.

Медсестра вытащила иглу, протянула Имоджен таблетки, помогла ей принять душ и надеть пижамные штаны и футболку с желтыми птицами.

После всех процедур Имоджен так устала, что не смогла даже причесаться, — просто выпросила у медсестры резинку и убрала влажные волосы в пучок. Сидя на стуле, она пыталась сделать вид, что идет на поправку, а не дрожит как осиновый лист.

Наверное, нужно быть благодарной Тревису, что тот выкинул ее лохмотья, но это осознание давалось с трудом. И даже одолженное одеяло вряд ли поможет. Снегопад продолжался, а дорога предстояла чертовски долгая — автобус ей не по карману, не говоря о такси.

— До свидания, — помахала она медсестрам на посту.

— Миссис Гантри, но вам и правда нужно отдохнуть.

— Как только доберусь домой, сразу так и сделаю. — Неправда. Сперва нужно заглянуть к одному из работодателей и убедиться, что за время отсутствия и пропущенной смены ее не уволили.

Автоматические двери распахнулись, и зимний ветер мгновенно отнял у нее 90 процентов той энергии, что еще оставалась. Дыхания едва хватало на то, чтобы медленно переставлять ноги одну за другой. Холод сразу же добрался до костей, но она упрямо шла к воротам — чем не выход из рая?

Имоджен присела на больничную скамейку перевести дух. Как трагично. Похоже, путь будет даже более долгим, чем она думала. Ладно, хорошо хоть, ухо уже не так болит.

Во всем есть хорошая сторона, нужно просто ее увидеть.

Но паника не сдавалась, как бы Имоджен ни пыталась успокоиться. Как она доберется до дому? Впрочем, других вариантов, кроме как двигаться шаг за шагом, не было.

Внезапно рядом остановилась черная машина, из которой вышел шофер, чтобы выпустить пассажира. Конечно, Имоджен попыталась придать лицу скучающий вид и не показать своего состояния. Даже рядом с отцом она не чувствовала себя так подавленно, как рядом с этим человеком в идеально отутюженных брюках, кожаных ботинках из Италии и подогнанном по фигуре пальто.

— Ты словно мафиози. Денег у меня нет, так что тебе придется переломать мне коленные чашечки.

— Эти коленные чашечки способны перебраться в машину или я и это должен за тебя сделать?

— Зачем тебе вообще заботиться обо мне?

— Я и не забочусь.

Больничные двери были слишком далеко, чтобы скрыться за ними. Придется выкручиваться — впрочем, как и всегда.

— Мы с врачом договорились, что если ты настоишь на выписке, то я доставлю тебя домой и удостоверюсь, что за тобой присмотрят соседи.

Наркобарон? О, было бы чудесно.

Она поплотнее закуталась в одеяло, не отрывая взгляда от коленей, на которых таяли снежинки. Не хватало еще, чтобы он заметил подступившие к глазам слезы.

— Я сама смогу добраться до дому.

Человек действия, Тревис подхватил ее в охапку и запихнул в машину, забравшись следом.

— Где ты живешь?

— В больнице тебе не сказали? А мне показалось, им хотелось рассказать обо мне все и даже больше. Кстати, какая у меня группа крови? Никогда не знала.

Он кивнул водителю, у которого выдержки было явно больше, чем у Тревиса.

Так он действительно планировал это сделать? Отлично. Может, он перестанет вести себя с таким высокомерием, когда увидит, что она уже понесла достаточное наказание.

Имоджен назвала свой адрес.

— Ты серьезно?

— Ты хотел знать, что я делала в том районе. Я там живу.

— Что за игры, Имоджен? Ты снова хочешь меня обмануть? Но я не позволю тебе этого.

— Значит, никакой поездки домой? — Она приготовилась выйти.

— А если я тебя туда отвезу, что ты сделаешь? Прыгнешь в постель к какому-нибудь бандиту, которого не одобрил твой отец? — Казалось, сама мысль об этом причиняла боль. — Он шлепает тебя так, как ты всегда в этом нуждалась?

— Ты с этим тоже хорошо справлялся.

Как же сложно смотреть ему в глаза на таком близком расстоянии, от которого в теле разгорается жар. Тревис отстранился, и только подергивание мышц на лице говорило о буре, которая бушевала у него внутри.

— Я планирую лечь в постель в надежде, что больше никогда не проснусь.

— Где ты живешь на самом деле?

— Я сказала тебе правду. — У нее не хватало сил даже на то, чтобы переживать по поводу их разговора. У нее и на собственную жизнь уже сил не осталось.

Она откинула голову на спинку сиденья и задремала, проснувшись, только когда они добрались до места.

— Мы приехали.

— О, спасибо. — Она пыталась понять, можно ли открыть дверь или движение слишком плотное.

— То есть ты продолжаешь разыгрывать свою партию. — Тревис выругался и вылез, чтобы она могла выбраться с его стороны.

Едва скрывая дрожь, Имоджен вцепилась в его руку. Как же хотелось прислониться к его груди, надежно защищенной шерстяным пальто, и умолять не бросать ее здесь. Но нет, нельзя показывать страх. Еще с детства она поняла, что свою слабость нужно скрывать, если не хочешь, чтобы она обернулась против тебя.

Правда, никогда она не была настолько слабой. Даже отпустить его руку казалось невозможным, настолько она нуждалась в опоре — и не только физической. Ей было очень одиноко.

Продолжая дрожать от холода, Имоджен вытащила ключ — бесполезный в этом пропахшем щами доме, где двери никогда не запирались.

Тревис с матом удержал ее. Его присутствие давило и одновременно успокаивало.

— Привет. — Мимо прошла одна из соседок в высоких сапогах, мини-юбке и бюстгальтере с бахромой под курточкой с искусственным мехом. — Никаких шалостей в комнате.

— Он просто привез меня домой.

— Не верь ему. — Женщина покачала головой. — Они все так говорят.

Имоджен старалась не смотреть на Тревиса, но даже так продолжала ощущать его присутст вие. Она повернула ручку и открыла дверь в свою комнату.

Здесь она только спала, но обстановка была такой депрессивной, что уж лучше бы и вовсе не появлялась. Она пыталась следить за чистотой, насколько это позволял ее тощий кошелек. Вещей в комнате почти не было — она продала всю одежду и аксессуары, которые могли принести ей хотя бы пару долларов.

На единственном стуле стояла маленькая супница, в которой обычно лежала пачка риса и макарон. Несколько дней назад она по глупости оставила ее на кухне — повезло, что хотя бы супница сохранилась. Это и послужило причиной голода — заплатить за работу ей должны были только завтра.