Дверь в одиночество - Павел Иевлев

Но чёрт же подери! Я, если честно, вообще про Криспи не вспоминал до тех пор, пока Андрей не выпихнул мне на руки всю эту компанию великовозрастных младенцев. А уж представить себе, что все эти годы Криспи меня не только помнила, но и переживала как-то по этому поводу — это и в страшном сне не приснится. Я её видел-то в общей сложности пару часов. Кто ж мог подумать, что будет такой мощный импринтинг[2]? Теперь она вела себя как брошенный ребёнок, который вдруг обрёл потерянных родителей и одновременно счастлив, что нашёл, зол, что был брошен, обижен, что пришлось так долго ждать, и слишком эмоционально нестабилен, чтобы со всем этим справиться.

В общем, я себе всё хорошо объяснил, кроме того, что теперь со всем этим делать. Как-то так вышло, что Ленка была не в курсе истории, результатом которой стало, в том числе, и наше близкое знакомство с далеко идущими последствиями. Сначала не хотел её втягивать в потенциально опасный расклад, а потом всё как-то разом закончилось и говорить стало не о чем. Рассказывать постфактум о такой странной и малоправдоподобной истории и вовсе было как-то неловко. Не стоит ставить близкого человека в двусмысленную ситуацию, когда и не поверить нельзя, и поверить не получается. Она, конечно, сделает над собой усилие и как бы поверит, но осадочек всё равно останется. Доказать-то реальность истории к тому времени было уже особо нечем — Йози совершенно натурализовался, гремлины свалили в свой стимпанковский парадиз, а Андрей исчез в слоях Мультиверсума, изредка подавая невнятные сигналы, что помнит о своих обещаниях. Я и сам уже через некоторое время вспоминал эту историю с недоверием — неужели это правда было со мной? Может, прочитал где, или приснилось? Не бывает же такого, сами понимаете. А небывальщина быстро вытесняется бытом в область смутных воспоминаний между сном и явью.

Так что я решил, что когда (и если) Андрей выполнит заявку на «домик у моря», то сразу всё расскажу и покажу. Чтобы не выглядеть придурком, невесть зачем рассказывающим сказки. Это вредно для семейной кармы. Ну вот, он выполнил, и что? Как объяснить, что у нас теперь не одна дочка-одуванчик, а плюс к ней четыре безмозглых дитя, у троих из которых неплохие сиськи? Это, знаете ли, не всякая жена легко примет. Жёны как-то привыкли быть основным источником детей в семье и не готовы отказаться от этой естественной привилегии.

Криспи между тем успокоилась, перестала сопеть и всхлипывать и оттолкнула меня так, что я со стоном опрокинулся на спину. Ненавижу и не умею сидеть на корточках и удивляюсь с людей, для которых эта поза комфортна и естественна. У меня ноги затекают наглухо. Ага, следующая стадия пошла, компенсации. Чем же я должен буду загладить свою безусловную вину в том, что малютка Криспи так страдала эти годы без родительской любви и ласки? Ну да, заплаканная девушка встала надо мной зримым воплощением укоризны. Она симпатичная, кстати. Тёмные длинные волосы, карие большие глаза, правильные черты лица, фигуру даже комбинезон унылый не портит. Ей бы ухоженности добавить и одеть нормально — вполне ничего была бы девица. Кстати, ей сколько лет вообще, интересно? На вид можно дать от двадцати до тридцати свободно, но несколько лет назад, при нашей прошлой злосчастной встрече она выглядела точно так же. Вот ничуть не изменилась. И, кажется, не поумнела тоже. Неужели она теперь навсегда такая? Или прогресс возможен?

Криспи наклонилась и решительно потянула меня за рукав. Вставай, мол, пошли. Интересно, что же ей нужно-то? Она уверенно потащила меня за собой к машине, да я и не сопротивлялся. У меня и так появились некие идеи насчёт того, как действовать дальше. Смутные пока, ну да по ходу уточню. Вокруг машины потерянно слонялись остальные мои подкидыши. Раньше я их видел пару раз мельком, а теперь, значит, придётся знакомиться с выданными в нагрузку к дому приживалами.

Блондинка-с-сиськами. Название условное, выдано временно по довлеющим визуальным приметам, — ого-го каким, кстати. Надо приёмышам имена, что ли, придумать, я не знаю… Криспи у нас единственная с собственным именем, этих, кажется, никто поименовать не озаботился, так пользовали. Ну, блондинку по крайней мере точно пользовали, Андрей говорил. Была, так сказать, безмолвным сексуальным объектом для Карлоса и негра того, как его бишь… Джона? Джека? Забыл ведь, чёрт его. Да и ладно. Блондинка смотрела на меня пустыми серыми глазами на идеальном кукольном лице. Красивая? Да, пожалуй, если вы любите такой типаж «декоративных женщин». Он хорошо смотрится в пошлых интерьерах под рококо. А так-то мне кажется, что она и до выгорания не большого ума была. С возрастом — не поймёшь. Просто молодая девушка, я б ей дал двадцать лет, если бы не тот факт, что пять лет назад она никак не выглядела на пятнадцать. Волосы такие же длинные, спутанные и немытые, как у Криспи, но светлые. У моей дочки такие, только вьющиеся. Машинально откинул ей пряди с лица, чтобы рассмотреть повнимательнее, но был неверно понят. Блондинка с тем же безмятежным выражением на кукольном своём личике расстегнула комбинезон: он, оказывается, разъёмный — от горла до паха на какой-то застёжке. Одежда свалилась вниз, стреножив её как пасущуюся лошадь, но это её ничуть не смутило, как и полное отсутствие какого-либо белья. Она привычно повернулась задом и наклонилась, оперевшись руками об уазик. Приняла, так сказать, позу коитальной готовности. Зрелище было такое… вдохновляющее, знаете ли. Фигура идеальная, песочными часами — большая грудь, большая попа, но тонкая талия и стройные ноги. И никакой растительности, кстати, нигде. Ни следа — ни в подмышках, ни на ногах, ни в паху. Мне хорошо видно было. Да, я женатый человек, но если я на диете, это ж не значит, что не могу глазеть на витрины?

Да, не тому её учили в этой компании. А ежели она вот так при жене моей сделает? Объясняйся потом, что не ты научил… Положа руку… нет, не на сердце, признаюсь честно — организм дрогнул. Я ж живой человек, хоть и женатый. На этакий визуальный стимул разве что покойник не отреагирует. Но трахнуть её было бы неправильно со всех этических и человеческих точек зрения. Свинством это было бы, как по отношению к жене, так и по отношению к ней. Даже если ей пофиг, а жена никогда не узнает. К тому же делать это на глазах у Криспи тоже было бы дурно. Как при детях.

Так что хлопнул только эту заразу по роскошному крупу и сказал:

— Нефиг тут рассупониваться. Здесь вам не там. Одевайся, не доводи до греха.

Блондинка, не меняя позы, повернула голову и уставилась на меня через плечо непонимающе-коровьим взглядом. Выглядело это настолько смешно и нелепо, что меня отпустило. Нет, правда, зоофилия какая-то. У неё ж ума, как у овцы.

— Криспи, ну что с ней делать, а? — спросил я без надежды на ответ, однако она неожиданно спокойно подошла к блондинке, присела, подняла комбинезон, надела его, как-то ловко заставив её принять нормальную позу, застегнула.

Ах, ты, понятливая моя, умилился я внутренне. Блондинка осталась стоять, лупая глазами, а Криспи подошла и потёрлась о моё плечо головой. Одобрила, что ли? Главное, чтобы сама не претендовала. А ну, как начнёт к жене ревновать? Ох, как же сложно всё с женщинами…