Привидений почти не бывает - Светлана Лаврова

– Какие-то проблемы? – очень нежно спросил Илья Муромец. – Извините, у вас тут шкаф стоял, я его нечаянно плечом задел… ну, если досочку вот тут прибить, будет почти незаметно. Узковато у вас.

– И мебель хлипкая, – согласился Васька Буслаев, стараясь не сбить люстру с подвесками, дребезжащую от его дыхания. – Микула, не садись на стул, сломается, и ты грохнешься.

У Микулы Селяниновича побаливала нога, простреленная в прошлую среду вором Шаманом, и он наладился было сесть на стул.

– Я тогда на стол усядусь, – сказал Микула. – Стол вроде ничего. Почти не шатается.

– На столе сидеть неприлично, – заметил воспитанный Вольга Всеславич. – Лучше ляг на пол и перегороди вход в учительскую, чтобы нам не помешали. Так какие претензии у вас к Снежане, уважаемая Анна Ивановна?

Учительница объяснила, что третьеклассница Снежка побила шестерых пятиклассников, а это нехорошо.

– Да нет, по-моему, неплохо, – возразил Васька Буслаев. – Вполне приличный результат – одна против шестерых. Хотя говорил я тебе, Илья, что мы ее недогружаем на тренировках. А ты заладил: «растущий организм, растущий организм…» Вот и результат – учительница недовольна. С шестерыми справилась, а если бы их десять напало? Надо ужесточить тренировки. Добрыня, пора вводить упражнения с двуручным мечом. Микула, ты начал учить ее стрельбе из снайперской винтовки?

– Большое вам спасибо, – проникновенно сказал учительнице Илья Муромец. – Спасибо за то, что своевременно сигнализировали о недостаточной боевой подготовке нашей воспитанницы. Мы, безусловно, учтем ваши замечания и обещаем, что к следующей драке Снежана подойдет со всей ответственностью. Я лично проверю. Спасибо вам за заботу о нашей девочке. Она у нас слабенькая, без матери растет, ей повышенное внимание нужно.

И богатыри поклонились Анне Ивановне земным поклоном и покинули учительскую, стараясь больше ничего не сломать.

После этого дразнить Снежку почему-то перестали.

Как-то школьный врач обратил внимание, что девочка очень бледная, и послал на обследование – сердце, почки, глисты всякие… Богатыри негодовали:

– Да как он смеет! Наша девочка здоровая! На рыбалке она вместе с нами ночь не спит – и ничего!

– В спарринге прыгает полегче Ильи и Васьки! Что такое одышка, вообще не знает!

– АК-74 разбирает за двенадцать секунд! А собирает за двадцать одну секунду!

– За двадцать секунд в прошлую среду собрала, а армейский норматив – двадцать три, между прочим!

– Глисты! Ха! Мы что, глистами ее кормим? Это оскорбление! Это намек, что мы ей тухлые продукты скармливаем! Дуэль! Ну хотя бы дать слегка по кумполу.

Но на обследование пришлось-таки сходить. И когда Снежке сделали УЗИ сердца, то врач сказал сопровождавшему ее Добрыне Никитичу:

– Ничего не понимаю. Сердце очень плохо видно, почти не видно. Как будто оно из прозрачного какого-то материала, например из стекла. Или из полиэтилена.

«Изо льда», – понял Добрыня и спросил:

– Доктор, а это не опасно?

– Не знаю, – честно признался врач. – Никогда не видел людей со стеклянным сердцем.

– А вот у Кая было ледяное сердце, – вспомнил Добрыня «Снежную королеву». – И ничего.

– Ну это сказка, – улыбнулся доктор. – Давайте положим девочку в больницу, в кардиологическое отделение, пообследуем…

– Еще чего! – перепугался Добрыня. – Абсолютно здорового человека класть в больницу! Ни за что!

И утащил Снежку домой, даже не дослушав доктора. А в школе сказал:

– Снежка у нас здоровая, аж все врачи удивляются, что таких здоровых никогда не видели. А бледная – так это просто наследственность. Она у нас графиня и даже царского роду. А в старину у аристократов была очень белая кожа. Вот Снежана у нас и уродилась такая аристократичная.

Богатырям версия о графине царского рода понравилась, Снежке тоже. А мудрый Сухман-богатырь сказал: «Хорошо, что сердце ледяное. В нашем мужском коллективе девчонка с другим сердцем и не выживет». И дальше жизнь потекла своим чередом – с уроками и тренировками на мечах, с рыбалкой и лыжами, с книжками и футбольными матчами… не самая плохая в общем-то жизнь. Так шел месяц за месяцем, год за годом… пока Снежка не перешла в седьмой класс, а в агентство не поступил заказ на охрану от банды Черного Колота.

Вот тут-то и начинается сказка, а до этого было так, объяснение, как и что.

– Ой-ой! Снега, совесть имей! Ты что, рану спичками поджигаешь? Ай!

– Не рану, а царапину, – хладнокровно ответила Снежка, смазывая края багровой полосы йодом. – Терпи, раз подставился.

– Да я! Да я бы не подставился! Так вот добро людям и делай! Ой, жжется! Ты хоть подуй!

– Сейчас вентилятор включу, пусть дует, – огрызнулась Снежка, которой уже надоело слушать жалобы богатырей на жгучий йод. Но потом подула все-таки. – Какое еще добро? Дубинкой по башке – это ты бандиту добро сделал?

– Да я не хотел! – оправдывался Добрыня Никитич. – Я, наоборот, про него подумал: малявка, сильно бить не буду, еще сломаю что-нибудь. Держал пассивный блок против вертикального удара, а он как врежет опоясывающим! У него кистень был или еще что-то гибкое. Я обиделся и слегка его по голове и стукнул. Несильно.

– Это хорошо, что несильно, – назидательно сказал мудрый Сухман-богатырь, вышедший из боя без единой царапины. – Самая наша главная трудность – бить нападающих бандитов несильно, а то засудят: превышение пределов необходимой самообороны, то да се… Основная наша задача – слегка обездвижить и передать милиции… тьфу, полиции – их же переименовали. Никак не привыкну, что у нас теперь не менты, а понты.

– Все, теперь Олег. – И Снежка начала обрабатывать приличных размеров рану на голове Вещего Олега. – Кстати, о понтах – ты все «восьмерки» крутишь, понты сплошные. Конечно, веерный бой – штука красивая, но опасная. Сам же меня учил.

– Да ладно, не ворчи, – ухмыльнулся Олег. – Я же Вещий, я предвидел, что выйду из боя живым. Вот и поразвлекся малость. А что ты хочешь? Такую банду живьем взяли, сами не подставились – и чтоб совсем без крови? Главарь утек, жалко.

– Конечно, я хочу без крови, мне надоело уже вас бинтовать да смазывать, – сказала Снежка. – Олег, а зачем ты так орешь в бою? Все отвлекаются, бросают драться и выясняют, где что взорвалось.

– Это киай, боевой японский клич, – объяснил Олег. – С ним легче сражаться. Сразу заявишь миру, что ты крут безмерно, – и бой наполовину выигран!

– Банда Черного Колота к Олеговым воплям непривычна… была, – хихикнул Васька Буслаев, потирая кулак, ободранный о какого-то мелкого твердого бандита. – Да, Микула, ну-ка расскажи, что ты натворил! Вот Илья вернется из полиции, он тебе задаст!

– А я что? Я ничего, – погрустнел Микула Селянинович. – Я знаю, что по закону нельзя бандитов сильно бить. Тем более бандитов незнакомых – вдруг у них в организме какие-то хронические заболевания? Я сражаюсь тихо-мирно, противник проводит вертикальный удар ножом, я прогибаюсь, делаю шаг вперед и подставляю свое лезвие под его левую, чтоб не дергался, а затем, как на тренировке, резко разворачиваю корпус по ходу движения ножа и обозначаю тычок… только обозначаю, даже не до крови! А он как дал слева! Я обиделся…