Обнаженные статуи, толстые гладиаторы и боевые слоны. Необычные истории о жизни в Древней Греции и Риме - Гарретт Райан

В течение последующих двухсот лет – до тех пор, пока император Константин не задал новый тренд, начисто сбрив растительность на лице, – римляне-модники хвастались бородами любой длины и формы, обычно следуя примеру правящего императора. Иногда мода требовала, чтобы борода была аккуратно подстрижена, как у Адриана. В другие периоды она должна была походить на бороду философа Марка Аврелия или жесткую щетину военных императоров III столетия.

Многим грекам и римлянам уход даже за самой густой бородой казался проще, чем бритье. Обычная древняя бритва представляла собой бронзовое или железное лезвие, часто серповидной формы, закрепленное на короткой ручке. Даже счастливчики, обладавшие зеркалами приемлемого качества[22], едва ли могли гладко побриться таким тупым инструментом самостоятельно. Насколько мы можем судить, попробовать решались немногие. Богатых людей брили рабы. Остальные ходили к цирюльникам.

Хотя аристократов парикмахеры причесывали в роскошных салонах, большинство цирюльников являлись скромными ремесленниками и работали в маленьких лавках или просто под открытым небом. Мужчина, желающий побриться, садился на низкий табурет. Его плечи оборачивали льняной тканью. На щеки брызгали воду, чтобы смягчить кожу. Затем клиенту оставалось только с ужасом взирать на то, как цирюльник колдует над ним с бритвой в руках. В то время сохранять остроту лезвий было трудно, так что инструменты, когда ими проводили по трепещущей плоти, частенько царапали или скребли кожу. Бывало, что сдирали до крови. Хотя клиенты надували щеки, чтобы свести к минимуму риск пореза, мало кому, за исключением лучших цирюльников, удавалось брить с ювелирной аккуратностью[23]. Хуже всего было попасть в руки ужасным подмастерьям, демонстрировавшим, как правило, больше энтузиазма, чем мастерства, и им нередко разрешалось пользоваться только затупленными бритвами[24].

Для тех, кто хотел избавиться от бороды, но страшился испытания бритьем, существовало несколько альтернатив лезвию. Один греческий диктатор, опасавшийся, что ему перережут горло, натренировал дочерей соскабливать ему щетину докрасна раскаленной ореховой скорлупой. В список более традиционных методов входили обмазывание сосновой смолой, обладающей депилирующими свойствами, и кропотливое и мучительное выщипывание бесчисленных щетинок. Эти же средства, равно как и не менее неприятный способ вырывания волосков грубой пемзой, использовались для избавления от волос на теле[25].

Некоторые женщины, очевидно, брили (или, скорее, натирали воском, пемзой и выщипывали) волосы на ногах. Один римский поэт, например, советовал дамам перед встречей с потенциальным любовником убедиться в гладкости своих ног. Классический вариант с эпиляцией зоны бикини также, похоже, был достаточно распространен[26]. Меньше ясности в вопросе о том, беспокоились ли о подобных деликатных вещах женщины, не принадлежавшие к городской элите. По всей видимости, большинство из них не придавали этому большого значения, во многом потому, что их ноги почти всегда были спрятаны под одеждой. Древние авторы пролили не так уж много света на этот вопрос, поскольку их гораздо больше интересовали скандально обритые ноги мужчин[27].

Именно во времена Римской империи многие мужчины частично или полностью избавлялись от волос на туловище. Например, император Отон запомнился тем, как усердно старался придать гладкость всему телу. Эта практика всколыхнула в сознании традиционалистов густые заросли проблем. Для воинствующего меньшинства любое сбривание волос представляло собой сознательный отказ от мужественности. По крайней мере, однажды между усатым философом и оратором, избавлявшимся от растительности на теле, состоялась жаркая публичная дискуссия о моральной стороне удаления волос. Люди, придерживавшиеся умеренных позиций, были готовы признать, что ничего неприличного в том, чтобы открыть взорам некоторые части тела, нет. Джентльмены, говорили они, могут и обязаны приводить в порядок подмышки[28], но только последний негодяй может пасть столь низко, чтобы брить ноги[29].

3

Каких питомцев держали дома?

Разрушенный город Термессос окружен гробницами. Они усеивают холмы со всех сторон – саркофаги, стоящие ровными рядами и разбросанные беспорядочными группами, поросшие травой, разбитые и обнаженные. Большинство из них – тяжелые и массивные, но некоторые, наполовину скрытые своими громоздкими собратьями, более скромны. На надгробии одного из них, серого каменного ларца с выступающей крышкой, написана короткая эпитафия. Последнюю строку все еще можно разобрать: «Я – собака Стефанос. И Родопы устроили мне гробницу»[30].

Собаки в античном мире были любимыми домашними животными. Самыми массивными, которых условно называли молоссами, являлись мастифы с мощным корпусом. Изначально выведенные для охоты на кабанов, эти собаки использовались для охраны домов, иногда их впрягали в телеги[31]. Другой разновидностью крупных псов была «индийская» гончая, произошедшая, как говорят, от скрещивания самца тигра и самки собаки (считалось, что порода была редкой, потому что тигры часто съедали «партнерш» после спаривания). Изящная и стремительная лаконская гончая, выведенная для преследования оленей и зайцев, долгое время оставалась главной породой среди собак среднего размера. Однако в римскую эпоху ее вытеснил такой же стройный и быстрый вертраг, предок современной борзой. Самой известной мелкой породой была мальтийская болонка – крошечное косолапое существо с длинной шерстью, чьим самым полезным качеством являлась способность помещаться в дамскую сумочку[32]. Клички, как правило, отражали внешний вид животных. У молосских и лаконских гончих были такие мужественные имена, как Храбрец, Копейщик или Вихрь. Декоративных собачек же обычно называли Муха, Жемчужинка или Крошка[33].

Мальтийская собака на римском надгробии. Надгробная стела для Елены, 150–200 гг. Музей Гетти[34], коллекция Виллы Гетти. Цифровое изображение любезно предоставлено программой открытого доступа Музея Гетти

Многие богатые греки и римляне держали от одной до трех мальтийских собак. Изображения этих питомцев, привязанных к банкетным диванам хозяев, появляются на греческих вазах. В римском мире собачки стали модным аксессуаром дам из высшего общества, которые носили их в складках туник. Часто животные были возмутительно избалованы: некий римский поэт описывает, как один мужчина, обожавший свою декоративную собачку Мисси до безумия, заказал ее портрет. Охотничьи собаки-любимицы слыли не менее изнеженными. В одной из работ греческий историк с восторгом рассказывает о собственной борзой, лежавшей рядом с ним, пока он сочинял, и каждый день она сопровождала его в гимнасий[35]. Александр Македонский в честь верной гончей Перитас[36] назвал целый город[37].

Как бы богатые семьи ни были привязаны к собакам, кормление, выгул и другие обязанности по уходу они поручали рабам и приживалкам. Древний автор описывает, как одному мрачному философу-стоику поручили ухаживать за избалованным декоративным питомцем покровителя, что привело к