Петербургская баллада - Дмитрий Леонтьев

— Мимо меня прошли две девушки. Сдается мне, наши клиентки… Только уж больно молоденькие. Вадик, это ты просил?

— Легче будет развалить, если что-то знают, — признался я.

— Совсем девочки, — вздохнула рация. — Моим внучкам ровесницы.

Я счел за благо промолчать. Да и что тут было говорить? Бизнес интимных услуг такого мегаполиса, как Петербург, был способен обеспечить любые вкусы и запросы. В любой специфичной газете можно найти и спрос, и предложения на самые «изысканные» запросы. Дети, инвалиды, старики… «Время бабочек и пингвинов» — как пелось в одной песне. Ночных бабочек и пингвинов в малиновых пиджаках. И еще много-много лет эти девочки будут заходить в сауны, стоять у обочин, выезжать на квартиры… Я не пессимист. Я — профессионал. Старик из «Эры милосердия» Вайнеров прав: преступность победят не карательные органы. Преступность может победить лишь мораль. Пока эти девочки нужны обществу больше, чем моя работа…

Сотовый порадовал меня мелодией из «Бандитского Петербурга».

— Слушаю.

— Наташенька, я задержусь на работе, — раздался делано-скорбный голос Митрохина, — дел по горло. Босс опять взял крупный заказ. Вернусь поздно, не жди. Целую, милая.

— И я тебя, — усмехнулся я, поднимая рацию. — Внимание! Деньги получила банщица. Сутенера нет. Можно приступать.

Три машины подъехали к парадному входу одновременно.

— Прежде всего — банщица, — напомнил я, — не найдем у нее деньги, вся операция — коту под хвост.

— Найдем, — успокоил Алексеев, — ей еще надо девочкам долю отдавать, вряд ли станет далеко прятать.

Он оказался прав. Несмотря на визгливые протесты банщицы, деньги мы нашли быстро. Они лежали в верхнем ящике стола, прикрытые газетой. После сверки номеров купюр с отпечатанными на ксероксе копиями и составления акта изъятия гневные вопли сменились жалобными стенаниями. А когда мы нашли пухлый блокнот с номерами телефонов девочек по вызову, то и вовсе наступила долгожданная тишина.

— Алексеев, можешь вызывать следователя, — облегченно вздохнул я, — а наша с тобой работа, Катерина Юрьевна, только начинается. Тебе досмотры и изъятия,

мне протоколы и опросы. Полдела сделано, остается узнать…

Пронзительный визг оборвал меня на полуслове. Распахнув дверь, я выскочил в коридор, оттолкнул истошно орущую толстуху-вахтера — и окаменел.

По коридору, оставляя за собой широкий кровавый след, с трудом полз Илья Строганов. Мимо меня проскользнул Алексеев, бросился к раненому, перевернул…

— Твою мать! — простонал он, увидев раны. — Врача! Быстро вызовите кто-нибудь врача!

Очнувшись от шока, я выхватил пистолет и, даже забыв дослать патрон в патронник, бросился к распахнутым в дальнем конце коридора дверям сауны. Вслед за мной ворвались постовые и Захаров. Сауна была пуста. Я вышиб двери в подсобное помещение, перевернул стол, кровать…

— Вадим, — тихо позвал меня из душевой Захаров.

Он стоял у края мини-бассейна, бледный, как мел, и не мог оторвать взгляда от плавающего в багровой воде тела. Из левого глаза Митрохина торчала заточка, а широко открытый правый глаз смотрел на меня укоризненно и невидяще…

По российским меркам, Головец — городок небольшой. Расположен он в самом сердце Тверской области и славился делами ратными и торговыми еще задолго до того, как князь Долгорукий основал над могилой казненного им боярина Степана Кучки небольшой городок, подаренный им сыну и названный по имени протекающей рядом реки Москвы.

Ходили в печально знаменитый поход с князем Георгием, знатно били литовцев с князем Ярославом и славно бились с ордами Батыя — именно на этой земле завяз-по и повернуло вспять многотысячное татарское войско.

Затем три столетия головчане исправно платили Золотой Орде и столь же исправно вырезали пытающихся покинуть пределы области сборщиков податей. Так триста лет и ходило «челноком» имущество горожан: до границ области и обратно, понемногу прибавляя в весе и объеме за счет отбитого у татарской «налоговой службы» добра.

О «челночной политике» предков головчанам пришлось вспомнить в семнадцатом году, и обозы с продовольствием снова начали курсировать до границ области и обратно. Правда, на этот раз без законных трофеев-процентов. Да и что было взять у красных комиссаров, окромя идеи и нагана? Комиссарские наганы, укрытые в надежных захоронках, славно послужили новым хозяевам и в грозных сороковых. Про «челночную политику», проводимую головчанами во время немецкой оккупации, нет нужды и упоминать — тактика была отработана веками и вошла в привычку. Единственный раз, когда она едва не дала сбой, приходился на период «перестройки».

«Что-то здесь не так, — чесали затылки головчане, — войны вроде нет, а деньги утекают прямо-таки обозами… Диковинно…»

Жаловаться властям или свергать оные не было никакой возможности, так как по закону выходило, что власть — они сами и есть.

Вот и приходилось «перестраиваться» самостоятельно. И возможно ли не поднять бокал за человека, приехавшего из земли питерской и столь славно впитавшего местные традиции и обычаи, что следует назвать его не просто «головчанином», а «заслуженным головчанином». Как же не пожелать ему здравствовать, княжить и владеть еще долгие, долгие годы.

Руслан благодарно улыбается и отпивает вина из стилизованного под древний кубок бокала. Да уж что-что, а говорить Федор умел. На любых «стрелках» так любую тему с ног на голову перевернет, что после минутной паузы противоборствующая сторона обычно просит: «Братва, а нельзя, чтоб все это кто-нибудь другой еще раз повторил?.. По-нашему, по-пацански?» Но голова действительно золотая. Руслан иногда жалел, что в свое время отговорил его идти учиться на юридический. Какого адвоката потеряли!

Единственный и неповторимый Федор Назаров! Нет худа без добра. Потеряв в его лице адвоката, бригада обрела умного и педантичного разработчика операций, что почти исключало надобность в адвокатах.

Под одобрительный рев гостей чокнулись бокалами, обнялись… Руслан недолюбливал этот обычай: обниматься по любому поводу и без такового. Но гордиться успехами Руслана есть повод сейчас именно у него, питерского вора в законе Юрия Бочарова, по кличке Север. Хотя кто знает, были бы живы отец с матерью да сложись все по-другому, неизвестно еще, чье воспитание больше плодов принесло бы.

И справлял бы Руслан свой тридцатый день рождения не в самом престижном ресторане Головца, а в какой-нибудь захудалой питерской закусочной вместе с нищими друзьями-студентами. Курил бы не кубинскую «Корону», а какой-нибудь «Космос» или тьфу-тьфу-тьфу — «Беломор». Нет уж, увольте. Прав дядя: мудрость «выживает сильнейший» не сегодня родилась. В нужное время проявили себя гены Бочаровых. Слом двух эпох предоставил им такие шансы, которыми гены интеллигентов-Зотовых воспользоваться бы просто не смогли.