Гедеон - Расселл Эндрюс

Семь пятнадцать утра.

Сейчас он знал, что собирается сделать. Он избавится от кошмара. Навсегда.

Шестой по величине собор в мире.

Каждый раз, когда отец Патрик Дженнингс стоял на кафедре, он не мог поверить, что читает проповедь в шестом по величине соборе в мире.

А еще священник не мог отогнать от себя мысль: «Я этого не заслуживаю. Люди узнают мою тайну, и я все потеряю».

Отец Патрик зубами вцепился в заусенец на большом пальце правой руки. Кожа вокруг ногтя была воспаленной и потрескавшейся и сразу начала кровоточить. Священник посмотрел на тонкую красную струйку, стекающую к суставу, и печально покачал головой. С недавних пор скорбь стала его жизнью.

Отец Патрик терял веру в Бога и не знал, что с этим делать.

Неверие грызло священника изнутри, разъедало душу.

Он шесть лет проучился в духовной семинарии в Маркетте и закончил ее с отличием. Быстро снискал репутацию прогрессивного священнослужителя, способного с блеском отстаивать любую, даже самую суровую доктрину Рима, опираясь на логику и не отвращая от религии подавляющее большинство современных верующих, которые ищут в церкви утешения, но не хотят поступиться собственными удобствами. Более того, говорили, что отец Патрик — несравненный оратор. Его паства как завороженная слушала даже самые длинные и серьезные проповеди. Он обладал сочным, выразительным баритоном, успокаивающей манерой общения, свойственной хорошим докторам, и внешностью, которой бы позавидовал любой красавчик актер. Не пил и не курил. Неукоснительно придерживался обета безбрачия. Ну, по крайней мере с того времени, как решил посвятить себя религии. Вскоре молва о его добродетелях достигла ушей кардинала, и почти сразу же молодого священника заметили епископ с архиепископом. Они то и дело приглашали отца Патрика отобедать, способствовали его переводу в столицу и сделали настоятелем.

Шестого по величине католического храма в мире.

Некоторым священникам не понравилось, что их обошел какой-то выскочка. Епископ находился уже в преклонных летах, и был недалек тот час, когда ему предстояло выбрать преемника. Молодой пастырь, несомненно, числился первым кандидатом, что вызвало немало зависти и досужих разговоров. Но отец Патрик встретил нападки во всеоружии, и вскоре недовольство утихло. В конце концов, он прекрасно знал свое дело. И любил его.

Собор Святого Стефана — даже сам отец Патрик мысленно называл его так, хотя официально храм именовался Вашингтонским кафедральным собором Святого Стефана и Апостолов — был величественным готическим строением и легко смог бы соперничать с любой подобной церковью четырнадцатого века в Италии, Англии или Франции. Постепенно, камень за камнем, вознеслись ввысь неф, летящие контрфорсы, трансепты и своды, и теперь каждый замирал от восторга и гордости при виде этого сооружения, восхищаясь исходящей от него силой.

Когда отец Патрик Дженнингс впервые пришел сюда, он почувствовал присутствие самого Спасителя.

Но с недавних пор это ощущение исчезло.

Шесть месяцев назад младшая сестра отца Патрика погибла по вине пьяного водителя.

Милая и нежная Эйлин. На десять лет младше Патрика, ей едва исполнилось двадцать четыре года. Такая красивая. Такая любящая и талантливая.

Когда старший брат стал священником, Эйлин часто посмеивалась над ним, храня в памяти времена, когда Патрик не был столь праведным. Сестра никогда не чуралась радостей жизни и не могла понять, зачем брат с такой охотой принимает самые суровые ограничения. Патрик объяснял ей, что сбрасывает цепи мирского существования. Эйлин, напротив, утверждала, что он заковал себя в вериги и выкинул ключ. И все-таки она понимала стремление брата обрести непорочность и восхищалась им. Патрик, в свою очередь, знал, что Эйлин обладает чистой и благородной душой, и молился, чтобы сестре удалось ее сохранить. Несмотря на все различия, Патрик и Эйлин всегда поддерживали и искренне любили друг друга.

Эйлин погибла в ясный солнечный день. Брат и сестра договорились пообедать вместе. Из-за спущенной шины девушке пришлось притормозить у обочины дороги. Отец Патрик представлял, как она стоит, подбоченившись и неодобрительно поджав губы, качая головой, — Эйлин всегда так делала, когда злилась. Ему сказали, что она наклонилась достать через открытое окно машины мобильный телефон. Патрик так и не узнал, кому она хотела позвонить, — может, в ресторан, предупредить, что опоздает. А может, в Американскую ассоциацию автомобилистов, за помощью. Эйлин не успела набрать номер. Автомобиль с кузовом «универсал» пересек две полосы и ударил девушку с такой силой, что ее перебросило через машину. Эйлин пролетела метров десять и упала лицом вниз. Даже если бы убийство было преднамеренным, вряд ли она пострадала бы больше. Но никто не собирался ее убивать. Просто шофер, которого уже тринадцать раз привлекали к суду и лишили водительского удостоверения, был пьян в стельку и не отвечал за свои действия. Так вышло, что на его пути оказалась Эйлин.

По крайней мере, она не успела почувствовать боль, успокаивал себя отец Патрик. Но для него не осталось в жизни ничего, кроме боли. Бог испытывал его, и священнику пришлось признать, что посланное испытание ему не по силам.

Сразу после автокатастрофы отец Патрик начал пить. А вскоре стал пить много.

Этим утром, едва пробудившись, он уже успел глотнуть неразбавленной водки.

До гибели Эйлин священник любил приходить в собор пораньше, когда там было так тихо, что шаги гулким эхом разносились под каменными сводами, любил смотреть на причудливые фигуры горгулий — самых преданных и молчаливых представителей его паствы. До трагедии отцу Патрику нравилось сидеть в одиночестве, погрузившись в религиозный экстаз. Он по-прежнему приходил чуть свет. По-прежнему сидел, не проронив ни слова. Только теперь молился о том, чтобы вновь обрести веру.

Исповедники должны были ждать прихожан с самого утра, но в столь ранний час жаждущие получить отпущение грехов предпочитали спать. Отец Патрик не препятствовал тому, чтобы священники начинали службу позже, чем требовал архиепископ. Настоятель нуждался в одиночестве, взывая к Господу и надеясь, что тот явится и заговорит. Отец Патрик обычно заходил в исповедальню и оставался там в тишине и покое, которые лишь изредка прерывал рассказ о грехах какого-нибудь любителя вставать спозаранку.

Именно такой грешник пришел в собор этим утром.

Вначале отец Патрик услышал шаги и только потом увидел посетителя. Настоятель быстро положил в рот мятную пастилку, чтобы скрыть запах спиртного. Но почти сразу же проглотил ее от удивления, узнав человека, который зашел в исповедальню.

Священник подумал: «Да, Боже, Ты испытываешь меня».

— Простите меня, святой отец, ибо я согрешил. Страшен и ужасен мой грех.

— Господь тебе судья, сын мой, — тихо ответил пастырь, подумав: «Да, тот самый Бог, который решил, что Эйлин должна погибнуть».

— Иногда человек сам себе судия.