Черный лебедь - Виктория Холт

Миссис Эмери, домоуправительница в Мэйнорли, как-то раз сказала:

— Мистер Лэнсдон в вас души не чает, мисс Люси, и до чего же приятно, что он так вами доволен. Впрочем, мне очень жаль мадам.

Бедная Селеста! Боюсь, что я не слишком-то думала о ней в эти дни, и мне даже в голову не приходило, что я самовольно заняла в жизни отца то место, которое должно было бы принадлежать ей. Ведь именно к ней он должен был стремиться вернуться, именно с ней он должен был вести задушевные разговоры.

Сейчас я понимала, что Селеста уверена в том, насколько его не порадует перспектива возвращения Белинды, и ей хотелось бы, чтобы этот вопрос затронула именно я.

Это было самое меньшее, что я могла сделать.

Каждый вечер, когда отец поздно возвращался домой из палаты общин, я обычно поджидала его и, с молчаливого согласия повара, подавала ему в кабинет ужин, который, как правило, состоял из небольшой порции супа, разогретого мной на маленькой горелке, и ножки цыпленка или чего-нибудь вроде этого.

Я слышала, что жена Бенджамина Дизраэли всегда делала так для своего мужа, и мне казалось, что это очень милый жест.

Моего отца это немало забавляло. Поначалу он выговаривал мне за то, что я так долго засиживаюсь, но было совершенно ясно, что на самом деле он доволен этим. Я знала, как он хочет обсудить со мной события прошедшего вечера, и, пока он ел, мы болтали с ним на политические темы.

Между нами существовала договоренность: если он не возвратился до одиннадцати тридцати вечера, значит, он остался ночевать в доме своего коллеги по парламенту сэра Джона Гринхэма, жившего в Вестминстере поблизости от здания парламента.

Вечером того дня, когда прибыло письмо, отец запаздывал, поэтому я, сделав обычные приготовления, ждала его в кабинете. Он вернулся домой около десяти часов, и на столе уже стоял ужин.

— Мне известно, что для тебя настали нелегкие дни, — сказала я, — но я решила, что ты все-таки вернешься.

— Да, сейчас происходит множество событий.

— Ведете предвыборную кампанию? Ты думаешь, вам удастся выиграть?

— По-моему, у нас хорошие шансы. Но пройдет еще некоторое время, прежде чем мы добьемся своего.

— Какая жалость! Однако лорд Солсбери, похоже, весьма популярен.

— Он хороший человек. Люди не забывают то празднество. Кажется, именно этим он заслужил доверие. Народ требует хлеба и зрелищ, ты же знаешь.

— А я думала, что все восхищались королевой.

Пятьдесят лет на троне, и все такое прочее.

— Ну, разумеется, королева, а рядом с ней — ее премьер-министр. О, этот Солсбери прекрасно проявил себя. Бесплатное обучение — это явно очко в его пользу. И королева его любит. Он не пресмыкается перед ней, как в свое время Дизраэли, а она достаточно умна, чтобы уважать его за это, хотя она и любила грубую, неприкрытую лесть Диззи.

— Но мистером Гладстоном королева не так уж восхищается.

— О, Боже, конечно, нет. В общем-то она настроена против него. Ее величество весьма своенравна. Так уж обстоят дела.

— Но вы возлагаете большие надежды на грядущие выборы.

— О да. Люди всегда любят изменения, необязательно даже к лучшему. Хотя мы, разумеется, изменили бы все к лучшему. Но изменения… изменения… все кричат о переменах.

Отец был в благодушном настроении, и я решила, что сейчас как раз подходящий момент для того, чтобы поговорить о Белинде.

Я сказала:

— Кстати, пришло письмо из Австралии. Том Марнер умер.

— Умер!

— Да. Сердечный приступ. Видимо, на руднике в последнее время дела шли плохо…

— Полагаю, он истощился. Этого следовало ожидать. Бедняга Том! Кто бы мог подумать — Кажется, для всех это было большим потрясением. Да и у самой Ли со здоровьем неважно.

— А что с ней?

— Она не сообщает. Просто намекает на что-то… весьма неприятное. Она написала Селесте, потому что очень беспокоится за Белинду.

— Понимаю. — Отец уставился на остатки цыпленка, лежащие на тарелке. Итак, она написала Седеете.

— Но ведь Селеста — тетя Белинды. Письмо пришло сегодня утром.

— И чего она хочет?

— Она хочет, чтобы Белинда вернулась сюда.

Некоторое время отец молчал. Я продолжила:

— Мне кажется, что Селеста чувствует определенную ответственность за нее.

— Из-за этой девушки у нас уже были неприятности, — заметил он.

— Тогда она была еще совсем ребенком.

— И могла разрушить жизнь Ребекки.

Теперь промолчала я.

— Признаюсь, я почувствовал облегчение, когда она уехала, — сказал он.

— Я знаю, однако…

И вновь воцарилось молчание.

Я сказала:

— Но что же с ней будет? Она останется там одна, без всяких средств к существованию. Том умер… а Ли очень больна…

— По-видимому, ты считаешь, что мы должны пригласить ее вернуться сюда?

— Многое из того, что случилось, — не ее вина.

— Спроси-ка лучше об этом Ребекку. Вся эта паршивая история насчет того, что Патрик покушался на Белинду, была попыткой порвать между ним и Ребеккой все отношения только потому, что Белинда не хотела, чтобы они поженились…

— Она считала, что так будет лучше для Ребекки.

— Она считала, что так будет лучше для Белинды.

— Ну, тогда она была совсем юной. Теперь она постарше, — настаивала я.

— И способна на более крупные аферы.

— О, я уверена, что Белинда совершенно изменилась. Судя по письмам, которые мы получали, они жили там счастливо.

— Ты хочешь, чтобы она вернулась?

Я кивнула.

— Ну что ж, если она вернется, мы не потерпим здесь никаких глупостей.

— Значит ей можно приехать?

Отец пожал плечами:

— Думаю, Селеста считает себя обязанной принять ее да и ты просишь об этом.

— ах, как я рада! Я расскажу об этом Селесте. Мне кажется, она боялась, что ты откажешь.

— Боже милосердный, да ведь это ее дом.

— Она бы не подумала пригласить кого-нибудь, если бы ты отказал.

— Возможно. Что ж, вы с Селестой все и так решили без меня, верно? Так что пусть Белинда и Ли приезжают.

Я почувствовала волнение. Белинда приедет сюда!

Отец насмешливо посмотрел на меня и сказал:

— Мне казалось, что она не слишком мило вела себя с тобой.

— Ну… это же Белинда.

— Вот именно, это Белинда! — подтвердил он. — Ладно, посмотрим. Но я не потерплю здесь никакого вздора. Если она не будет вести себя прилично, ей придется уехать.