В стране, где Сороть голубая... - Семен Степанович Гейченко

М. Языков.

Автопортрет на лошади. Рисунок 1826 г.

Алексей Вульф, близкий приятель Пушкина, вспоминал в 1866 году, что именно здесь восхищался поэт окрестностями Тригорского. Именно Тригорское, открывая Пушкину художественно законченные, характерные картины русской природы, вдохновило его на создание знаменитых описаний времен года в романе «Евгений Онегин».

В окрестностях Тригорского

Неподалеку виднеется маленький домик. Это восстановленная на старом фундаменте банька, где иногда ночевал Пушкин. Особенно часто бывал он в этой баньке летом 1826 года, когда в Тригорском гостил поэт Н. М. Языков. Тут Пушкин, Языков, Вульф и Дельвиг мечтали о будущей свободной русской литературе, тут звучали их стихи, пенились бокалы «жжонки ромовой». «Отсюда, — вспоминал В. П. Острогорский в очерке «Пушкинский уголок земли», опубликованном в 1899 году,— Пушкин с Языковым прямо спускались к реке купаться».

...Прости, Тригорское, где радость

Меня встречала столько раз!

На то ль узнал я вашу сладость,

Чтоб навсегда покинуть вас?

От вас беру воспоминанье,

А сердце оставляю вам...

А. С. Пушкин

Туда, туда, друзья мои!

На скат горы, на брег зеленый,

Где дремлют Сороти студеной

Гостеприимные струи;

Где под кустарником тенистым

Дугою выдалась она

По глади вогнутого дна,

Песком усыпанной сребристым.

Одежду прочь! перед челом

Протянем руки удалые

И бух! — блистательным дождем

Взлетают брызги водяные.

Так вспоминает Языков в своем стихотворении «Тригорское» «златые дни», проведенные им здесь с Пушкиным и семьей Осиповых.

Тригорское. Банька

Тригорское. Банька. Интерьер

Река Сороть вблизи Тригорского

Напротив — беседка из старых лип. Несколько маршей деревянной лестницы ведут к месту купальни. Здесь же — несколько рябинок, «место под рябинами» над Соротью, где впоследствии мечтал Пушкин встретиться со своими тригорскими друзьями.

Слева от баньки — прямоугольная большая площадка, обсаженная старыми липами. Это «зеленый танцевальный зал». Его огибает красивая узкая аллея из старых лип. Здесь когда-то звучали вальсы и кадрили, слышались шутки и смех тригорской молодежи.

Неподалеку — барбарисовый куст, из зарослей которого едва выбрался Пушкин, спрятавшись туда во время веселой игры. Над узким заросшим овражком повис мостик. За мостиком маленький пруд; старые деревья, белые кувшинки на больших зеленых листьях отражаются в его зеленоватой глади. Одной из березок на берегу этого пруда Пушкин когда-то «спас жизнь», упросив хозяйку Тригорского не рубить дерево.

«Озер лазурные равнины...»

Зеленый холм на противоположном берегу пруда служит водоразделом, а за ним другой — большой прямоугольный верхний пруд. В нескольких шагах от него начинается главная аллея тригорского парка.

Еще не так давно на светлом фоне листвы лип и дубов выделялась «ель-шатер» — своеобразный парковый «сюрприз». Прямой и ровный тридцатиметровый ствол, темные густые ветви придавали дереву сказочный вид, образуя настоящий зеленый шатер.

Верхний пруд в тригорском парке

Пушкин упоминает это прекрасное дерево в черновой рукописи пятой главы романа «Евгений Онегин», в лирическом отступлении, где пишет о своей благодарной любви к Тригорскому:

Но там и я свой след оставил,

Там, ветру в дар, на темну ель

Повесил звонкую свирель...

Он рощи полюбил густые,

Уединенье, тишину,

И ночь, и звезды, и луну,

Луну, небесную лампаду,

Которой посвящали мы

Прогулки средь вечерней тьмы,

И слезы, тайных мук отраду...

А. С. Пушкин

Старое дерево сильно пострадало во время боев за освобождение Тригорского от гитлеровцев в 1944 году. Стволу его были нанесены многочисленные раны. Несмотря на принятые меры, ель погибла весной 1965 года. Решено было посадить на месте погибшего дерева молодое, родственное ему. Саженец был взят рядом, в нескольких шагах от старой ели, где растут дети и внуки ее, а около корней их — совсем молодая зеленая семья правнуков и праправнуков.

«Ель-шатер» в Тригорском

Рядом с «елью-шатром» — зеленые «солнечные часы» Тригорского. От «часов» аллея ведет к воспетому Пушкиным величавому трехсотлетнему дубу, одиноко стоящему на насыпной горке. Дуб, как весь тригорский парк, пострадал в период фашистской оккупации. В наши дни исследователями доказано, что оба эти памятника — «солнечные часы» и «дуб уединенный», расположенные в западной части парка, некогда представляли единое целое. Местоположение «дуба уединенного» и деревьев, стоящих вокруг «циферблата» зеленых «часов», находятся во взаимосвязи. Аллея, связывающая два этих элемента, идет строго по Пулковскому меридиану.

Ель. Рисунок 1828 г. Фрагмент

«Солнечные часы» в тригорском парке

«Дуб уединенный» в Тригорском

Рядом с тригорским парком — городище Воронич — памятник далекого героического прошлого русского народа, его славной истории.

Высокий холм — остатки бывшей здесь в XIV—XVI веках крепости, воздвигнутой, по свидетельству летописца, руками псковских строителей. Она находилась в центре псковского пригорода Воронич. Последний имел большое значение как пограничный стратегический пункт, защищавший наряду с другими пригородами подступы к Пскову с юго-запада, и как важный торговый пункт, обеспечивающий удобную переправу по торговому тракту из Москвы и Пскова на Литву и Польшу. К концу XVI века полчища Стефана Батория разгромили крепость и, отступая, разрушили пригород.

В Тригорском

Вершина холма, опоясанная с юго-запада высоким и крутым валом, представляет собой подковообразную площадь размером более полутора гектаров.

Быть может (сладкое мечтанье!),

Я к вашим возвращусь полям,

Приду под липовые своды,

На скат тригорского холма,

Поклонник дружеской свободы,

Веселья, граций и ума.

А. С. Пушкин

В далеком прошлом она была обнесена высокими деревянными стенами с башнями