Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Петр Хомяков

– Народ, принимай груз! – заорал шофер.

– Коля, ты опять пьян. И опять в таком виде за рулем, – строго сказал Василий Михайлович.

– У нас же спецпропуск, начальник, – криво усмехнулся шофер.

Василий Михайлович озлился не на шутку.

– Коля, забудь про спецпропуска и прочие прибамбасы. Мы обычная экспедиция Института геофизики Академии наук. Ты понял?! Или ты будешь иметь проблемы не только с ментами, но и с людьми по серьезнее.

– В чем дело, коллеги? – к спорящим легко и неслышно подошел человек лет тридцати с небольшим. Среднего роста, спортивный, интеллигентный и, судя по повадкам, великолепно воспитанный. Нечто аристократическое, западное, проскальзывало в его мягких движениях и речах. Его светлые глаза излучали искреннюю, горячую доброжелательность ко всем на свете. И в первую очередь к присутствующим.

Однако эта доброжелательность почему-то не встретила ответного чувства у Василия Михайловича.

– Да вот, Валерий Кондратьевич…, – начал он, несколько настороженно, но шофер прервал его.

– Начальник, – шофер был сибиряком и полу уголовную лексику усвоил с детства, проведенного в поселке около большого исправительного лагеря. Хотя сам в тюрьмах и лагерях не был. В противном случае, он просто не попал бы в эту непростую экспедицию.

– Начальник, – повторил он, – мне поручили тут кое-чего привезти. Ну, я привез. А товарищу Корягину чего-то не нравится.

– Мне не нравится…, – взвился Корягин, но был прерван радостным женским возгласом.

– Ой, Коля, ты привез?!

– Да, Людочка, сейчас будем разгружаться.

Все присутствующие мужчины невольно повернули головы в сторону подошедшей женщины. Ей было лет под тридцать. Небольшого роста, с ладной фигурой. Ее лицо отличалось выразительностью. Изящный нос с тонкими, трепетными ноздрями, круто изогнутые брови, глубокие светло-карие глаза, убранные в высокую прическу волосы медового цвета. Без сомнения она была хороша собой. И весьма сексуальна.

Поэтому не было ничего удивительного, что мужчины сразу забыли свои споры, и начали интенсивно раздевать ее глазами. Это было настолько явно, что Людмила откровенно усмехнулась всем им сразу, несколько иронично скривив свои красивые, четко очерченные губы.

Между тем, пользуясь замешательством начальников, шофер, забрался в кузов и заорал:

– Эй, Петя, принимай груз!

Петр, судя по всему, к начальству не принадлежал. Но столь откровенное напоминание этого факта, тем более в присутствии красавицы Людмилы его раздосадовало. Он бросил на шофера раздраженный взгляд и нехотя поднялся с шезлонга, невольно несколько подчеркнуто демонстрируя великолепную фигуру и повадки тренированного спортсмена. Легким, упругим шагом он подошел к кузову, несколько качнулся в сторону, как будто демонстрируя игру мышц пресса и спины, и сказал шоферу:

– Давай, подавай, чего спишь.

Николой хотел ответить нечто хамоватое, но, встретив злой взгляд Петра и быстро скользнув глазами по его слегка покачивающейся фигуре, подрагивающим плечам и как-то не к месту сжатым кулакам, мигом увял.

Да, умеют иногда на уровне подсознания оценивать такие вот представители простонародья ситуацию, когда можно легко схлопотать по роже даже от не облеченного властными полномочиями интеллигента.

– Я что, я ничего, для вас же привез, – пробормотал он, с трудом приподнимая над бортом большую баранью тушу.

Петр легко принял барана и положил его на траву. Потом так же легко принял один ящик вина, а вслед за ним другой.

– Что это такое?! – чуть ли не в отчаянии вскричал Корягин.

– Видите ли, Василий Михайлович, – начала Людмила.

Но Петр прервал ее. И стоя рядом с бараном, театрально продекламировал:

И волком трубя у бараньего трупа

Далекую течку ноздрями ощупать

А потом закончил:

– У нашей Люды сегодня день рождения.

– Петр, какой же ты хам, – сказала Людмила.

– Это не я. Это Багрицкий. Его стихи.

Петр действительно хамил. Ибо с Людмилой, дамой весьма щедрой в вопросах любви, не спал. И это его злило.

Валерий же, все так же излучая доброжелательность, внимательно оглядывая всех присутствующих, счел нужным засмеяться. Чем разрядил обстановку.

– Ладно, дорогие дамы и господа, – счел нужным сказать Корягин, – можете гулять по такому поводу. Но эксперимент завтра не отменяется. А если кто не сможет выйти с утра на работу, то будет иметь большие неприятности.

– Ну, что ты так, Василий Михайлович, – с мягкой улыбкой сказал Валерий.

– Уж вам-то Валерий Кондратьевич следовало бы в данной ситуации поддержать меня, – раздраженно бросил Корягин.

– Но ведь ничего такого пока нет. Лагерь поставили быстро. Оборудование смонтировали тоже очень оперативно. Можно и отдохнуть немного. А утром…

– А утром вы посмотрите, кто не умеет цивильно расслабляться? – несколько иронично спросил Корягин.

Они остались одни, ибо Петр и Николай в сопровождении Людмилы и еще одного к месту оказавшегося товарища потащили барана и вино на кухню.

– И это тоже нужно, – легко согласился Валерий. – Думаю, это должно быть понятным и вам, парторгу отдела.

Корягин промолчал и подумал, что представитель заказчика, а заказчиком было всесильное КГБ, еще не имел возможности понаблюдать персонал в состоянии коллективного опьянения. Но это ему было бы весьма полезным. Потому-то он и строит из себя либерала. А глупые в вопросах специальных молодые интеллектуалы, сегодня нажрутся, как свиньи, и будут для опытного опера как на ладони.

Будто читая его мысли, Валерий, все так же доброжелательно улыбаясь, сказал:

– Да не нажрутся они, Василий Михайлович. Что тут пить для такой большой компании, да еще под такую добротную закуску.

– Так у них по рюкзакам у каждого еще по бутылке, другой припрятано. Да и бабы на природе озверели. Будут как суки этих кобелей заводить. А чем их еще заводить, кроме как ударными дозами спиртного.

– Не будьте столь строги к ним, – сказал, завершая разговор, майор КГБ, кандидат технических наук, Валерий Кондратьевич Коваленко. И повернувшись, пошел прочь своей неподражаемой легкой и бесшумной походкой.

Яркие звезды усыпали черное небо над степью. Ночь была душной и наполненной запахами нагретых за день степных трав. В центре лагеря, недалеко от большого тента, раскинутого над полевой столовой, горел огромный костер. К запахам степных трав примешивался запах жаренного мяса.

Как и предполагал товарищ Корягин, двумя ящиками вина дело не ограничилось. Хотя, надо отдать должное, и закуска состояла отнюдь не из одного только огромного барана. В начале сезона у всех было еще полно домашних припасов, взятых в дорогу.