Фальшивые небеса - Леонид Кондратьев

Несколько недоумевающих воплей слились воедино, а истребители, приготовившиеся ценой своей жизни выиграть для уничтожаемого научного центра несколько мгновений, свободных от обстрела, так и не смогли выпустить по врагу ни одного заряда. Вражеский корабль исчез. И база тоже. А вместе с ними большой кусок прилегающей территории, оставивший после себя яму семидесятипятиметровой глубины, чьи края немедленно начали обрушиваться. Лишь воздух, заполняющий пустое пространство, слегка качнул юркие машины.

Треск раскалывающегося пластобетона, больше похожий на хруст пластинки стандартного пищевого концентрата, сработал намного лучше сигнала будильника. Тем более что индивид в потертом техническом комбинезоне, раскинувшийся на затянутой синтекожей кушетке, еще несколько часов назад был слишком пьян для того, чтобы провести такую сложную операцию, как установка времени пробуждения. Скатившись на заплеванный пол гауптвахты, старший техник одного из приписанных к научной базе «Амаласунта» планетарных челноков первым делом схватился за раскалывающуюся от чудовищного похмелья голову. Данная деталь организма, судя по его ощущениям, представляла собой сплошной комок оголенных нервов, и каждая клеточка сейчас была занята тем, что болела. Болела. Болела! С трудом переборов нахлынувший на него приступ дурноты, мужчина осторожно поднялся на ноги и что-то неразборчиво замычал. Выпитое вчера пойло было настолько разнообразным и экзотическим, что установленные еще веселым курсантом летной академии имплантаты, нормализующие работу печени и помогающие ей фильтровать кровь от вредных примесей, не справлялись с последствиями неумеренных возлияний. Впрочем, трясущиеся стены и покачивающийся пол, а самое главное, замерцавшая и брызнувшая осколками пластика световая панель не позволили вчерашнему имениннику впасть в самокопание. Его камера чуть ли не падала прямо на голову своему узнику! Где уж тут в полной мере оценить и медленно посмаковать все физиологические последствия устроенного не далее как пять часов назад пьяного дебоша?!

Следующий совсем уж титанический удар зашвырнул тело узника гауптвахты под привинченную к стене кушетку. И заодно обрушил большую часть потолка на многострадальный пол. Еще несколько рывков, сопровождавшихся треском перекрытий и пластопанелей, и в заполненном клубами пыли и керамической крошки объеме наступила тишина.

Где-то в отдалении продолжали рушиться конструкции здания. Что-то взрывалось и с воющим треском рассыпалось на изуродованные обломки. Однако после серии действительно мощных ударов наступил перелом, и через минуту все более-менее успокоилось. Луч света, льющийся из пролома на покореженный тамбур входа, замер в неподвижности. Наступил тот самый миг тишины, который бывает только после разгула стихии разрушения, когда демоны энтропии набрасываются на окружающее, заставляя все вокруг застыть, поражаясь величию и беспощадности происходящего…

– Пик. Пик. Пик. – Настойчивый сигнал модуля связи заставил покрытое мусором и больше похожее на манекен тело пошевелить руками и, вдохнув наполненный пылью воздух, громко чихнуть. Перед внутренним взором узника зависла ярко-красная надпись, повествующая об отсутствии сигнала планетарной сети. И вдобавок, как будто всего произошедшего было недостаточно, об окончании срока аренды посадочного модуля. Заковыристо выругавшись на старотеранском и еще раз чихнув, бывший пилот тяжелого десантного истребителя прорыва Четырнадцатого флота Земной Федерации Алекс Вей окончательно пришел в себя и схватился за многострадальную голову.

Первое, что бросилось ему в глаза, это практически уничтоженное помещение гауптвахты, до боли похожее на точно такие же закутки корабельных душегубок. А уж сравнивать Алексу было с чем. По старой пилотской традиции за время службы в ВКС он почтил своим вниманием практически все подобные заведения на флоте. Начиная с линкора и заканчивая заштатным закутком торгового лихтера. Чего только не придумали яйцеголовые для того, чтобы скинуть послебоевой мандраж чудом выживших в мясорубках ближнего боя пилотов истребителей! Однако до сих пор ничего лучше обычной выпивки, хорошего мордобоя и горячей девчонки под боком так и не изобрели. Тем более что всевозможная наркота или жесткий программный контроль эндокринной системы никогда ни до чего хорошего не доводили. Поэтому командование флота предпочитало мириться с вечно пропадающими на гауптвахтах дебоширами, а не тратиться на восстанавливающую психопластику для внезапно сошедших с и так не великого ума «ангелов космоса». Правда, из-за этого бывших военных пилотов на гражданке, и в особенности в торговом флоте, любили чуть более чем никак. Да и планетарные СБ относились к списанным из-за ранений, израсходования восстановительных ресурсов организма или еще по каким-нибудь причинам летунам очень уж подозрительно. Нет, в основной своей массе все боевые имплантаты из них вынимали еще при увольнении. Однако вставлять на место поврежденные безнаказанностью и адреналиновыми штормами мозги флотские коновалы не умели. А может, и не хотели, о чем с большей долей вероятности втайне подозревали то же СБ и большинство населения.

К счастью, срывы, подобные вчерашнему, из-за которого он и угодил в это разрушенное странным образом помещение, с Алексом случались не часто. Не то чтобы на станции отсутствовало необходимое горючее… Просто, на взгляд бывшего военного пилота, в заполненных учеными аккуратных зданиях научного городка оказалось не с кем выпить. Не считать же хорошими кандидатами для совместной пьянки настороженно зыркающих зверьков из СБ? Ну а с гражданскими летунами за полгода своего нахождения в этой столичной тьмутаракани пилот третьего ранга Алекс Вей так и не сошелся. Вряд ли парочка легких мордобоев и уведенная в баре девчонка из юротдела могли считаться началом дружбы. Вообще свое появление на этой научной базе Алекс считал одной из главных несправедливостей и подлянок, которые ему лично могла сделать вселенная.

Уволившись полгода назад, а еще точнее, попав в список профнепригодных из-за незначительных повреждений нейросети, вызванных электромагнитным импульсом, возникшим при близком взрыве изношенного в хлам плазменного реактора какого-то задрипанного пирата, Вей был брошен на произвол неласковой тетки судьбы в лице медицинского департамента. И уж если развитие человечества привело к какому бы то ни было прогрессу, то, по мнению большинства военных, этот прогресс в основном заключался в изобретении все более разнообразных методов, способных оставить ближнего без последнего кредита. Попытка восстановления пилотской нейросети стоила Вею триста двенадцать тысяч. Извлечение окончательно сдохших мозговых имплантатов и восстановительные мероприятия – девяносто пять тысяч. Проживание и поиск хоть какой-нибудь достойной работы в течение месяца – лишь трехсот шестнадцати кредитов. А ведь еще пришлось тратиться на покупку и установку старенькой, но вполне себе надежной пилотской нейросети гражданского образца.

В итоге по окончании медицинских процедур на его счету осталось не более семи сотен универсальных денежных единиц. И если бы не наводка одного старого друга, вовремя маякнувшего о наличии хлебного места старшего техника на борту удачно подвернувшейся каботажной калоши, уже через пару-тройку месяцев или при строгой экономии через полгода бывший пилот оказался бы на улице. Нет, конечно, в том вселенском муравейнике материнской планеты, в который его по окончании всех процедур выбросил проходящий по своему маршруту корабль-госпиталь ВКС, можно было устроиться на вполне себе непыльную работу… Оператором на гидропонной ферме или техником по ремонту транспортных краулеров. На большее с таким послужным списком надеяться просто смешно. Посторонних без опыта работы зажравшиеся столичные корпорации на нормальные должности не брали, а чтобы получить этот самый опыт, требовалось куда-то устроиться, причем не уборщиком или там грузчиком.