Книга историй - Аракел Даврижеци

во время переселения, скорбь и трагическую сцену прощания с родиной. Он рассказывает о голоде, свирепствовавшем в Армении в течение четырех лет. В этом описании проявляется незаурядное мастерство Аракела как рассказчика, оно проникнуто искренним состраданием к народу.

Автор сообщает много фактов социально-экономического порядка, крайне нелестно характеризует административную и налоговую систему Османской Турции в Восточном Закавказье. Подробно говорит о группировках среди армянской знати, придерживавшихся персидской ориентации. Сам Аракел тоже явно предпочитает туркам персов, хотя и дает в общем отрицательную характеристику шаху Аббасу I. Показывая насилия и грабеж кызылбашей, историк в то же время говорит о «рассудительности, мудрости и попечительности» шаха, прослывшего «другом христиан»; подчеркивая его «благосклонное» отношение к армянам, он раскрывает мотивы, двигавшие им в период «великого сургуна» и позже, когда шах поддерживал дружеские отношения с богатыми джугинскими купцами, поселившимися в Исфахане, и открыто защищал христиан в их спорах с магометанами.

Шах Аббас актом переселения армян в Иран преследовал две цели. Основная, стратегическая цель—опустошение территории, на которую надвигалась османская армия. Одновременно шах хотел заселить выходцами из Армении обширные свободные территории вокруг своей столицы Исфахана и дать тем самым мощный толчок развитию торговли и ремесел. Эту задачу должны были выполнить переселенцы из богатых и цветущих армянских городов, в первую очередь зажиточные купцы и ремесленники города Джуги. И Аракел, дабы не была превратно понята роль шаха Аббаса в трагедии армянского народа, вкладывает в его уста следующие слова: «Насилу я привел их в нашу страну, [ценою] больших затрат, трудов и уловок, но не ради их пользы, а ради нашей: ради благоденствия страны нашей и роста населения нашего» (стр. 80).

Много места в «Книге историй» Аракела Даврижеци уделено общественно-политическим событиям: волнениям джалалиев и распространению их движения в Армении и Азербайджане, освободительному движению грузинского народа, возглавленному Георгием Саакадзе, длительной борьбе армянской колонии г. Львова против притязаний римской церкви и т. д.

Чувством глубокой скорби проникнуты страницы, повествующие о периоде упадка в культурной жизни страны; о разрушенных церквах и монастырях, некогда представлявших собой очаги культуры и просвещения; о зданиях, превратившихся в руины и пристанища птиц и пресмыкающихся; о книгах, почитаемых прежде армянами как святыни и ставших ныне ненужным хламом, покрытым землею и пеплом, ибо «народ армянский закоснел и огрубел в невежестве»; о монахах, славившихся прежде аскетическим образом жизни и глубокими знаниями и превратившихся теперь в простых землепашцев, которые, позабыв о книгах и науках, трудом рук своих добывают себе пропитание (гл. 24).

В то же время Даврижеци прославляет родной народ, старающийся залечить свои раны, очистить землю от руин и возвести новые строения; народ, нашедший в себе силы, будучи порабощенным и угнетаемым, находясь ежедневно под угрозой нового насилия, пойти по пути возрождения культурной жизни, просвещения и образования.

Автор подробно описывает жизнь ученых-вардапетов, вернувшихся к уединению келий и отшельничеству, к терпеливому чтению ставших непонятными книг, к долгому раздумью над ними. Оценивает как героический подвиг просветительский труд вардапетов, возродивших древние книги по философии, логике, грамматике, ключ к которым был утрачен (гл. 29). Наш историк живо повествует о том, как горсточка вардапетов — энтузиастов просвещения и образования — разошлась по разным областям Армении, чтобы заниматься подготовкой молодежи, ее просвещением; сообщает, где были созданы школы, кто нес просвещение народу. По мнению Аракела Даврижеци, это было началом возрождения духовной жизни армян. Здесь же он называет имена людей, вложивших свою лепту в общенародное дело: вардапет Барсег из монастыря Амрдол, первым прочитавший книги древних языческих авторов, вардапеты Саргис Амбердци и Киракос, Погос Мокаци, настоятели монастырей и основатели школ, печатник Воскан Ереванци, вардапет Степанос Лехаци, Симеон Джугаеци, художники из Джуги — мастера Минас и Иакобджан — талантливые живописцы, услугами которых пользовалась не только богатая верхушка армянской колонии Новой Джуги, но и сам шах Аббас I, и многие другие.

Аракел любовно рисует образ католикоса Мовсеса Сюнеци (1629—1632), явившегося инициатором работ по восстановлению Эчмиадзина, который приложил много усилий для возрождения духовной жизни армянского народа. Очень тепло говорит автор и о продолжателях дела Мовсеса Сюнеци — Филиппосе Ахбакеци и Иакобе Джугаеци. Последние сделали все возможное, чтобы восстановить Эчмиадзин, бывший для армян того времени не только резиденцией католикоса, но также (и это самое главное) центром, где сосредоточивалась культурная и духовная жизнь народа, откуда распространялся свет учения по всем армянским областям и общинам,, нашедшим прибежище в других странах; Эчмиадзин, превратившийся в центр культурной и политической власти лишенного государственности народа.

Галерея портретов, представленных Аракелом Даврижеци, включает не только католикосов всех армян, но и персидского шаха Аббаса I, членов царствующего дома грузинских царств Кахетии и Картлии, героя освободительной борьбы грузинского народа Георгия Саакадзе и джалалиев, ученых-монахов, оставивших глубокий след в истории духовной жизни армянского народа, и малоизвестных «благочестивых и христолюбивых» ходжей, пожертвовавших деньги на восстановление храмов и иных строений; в скорбных, но светлых тонах нарисованы портреты новых армянских мучеников, идущих на смерть ради веры; автор не скупится на резкие слова, изображая «богомерзких» типов — вероотступников. Здесь армяне, грузины, персы, турки, евреи... Образы эти отличаются друг от друга. Одних Аракел лишь называет или описывает двумя-тремя штрихами, других характеризует более подробно.

Конечно, характеристики эти не всегда беспристрастны. Аракел Даврижеци, член монашеской братии Эчмиадзина, ревнитель национальной церкви, выступая в своей книге как апологет христианства армяно-григорианского толка, глубоко верящий в истинность этой религии и ее преимущества по сравнению с мусульманством, непрестанно подчеркивающий это обстоятельство, не мог относиться одинаково к мусульманскому властителю и христианскому ученому-вардапету. Субъективизм автора проявляется также в оценке движения джалалиев в Турции, их огульной отрицательной характеристике, а также и в несколько наивном объяснении причин, вызвавших восстание под руководством Георгия Саакадзе.

Однако следует отметить, что Даврижеци старается быть объективным в оценке событий и исторических деятелей. Питомец Эчмиадзина не жалеет темных красок, характеризуя тех католикосов, которые сыграли неблаговидную роль в истории армянского народа и умножили долги Эчмиадзинского престола, подчеркивает их пристрастие к мирским благам и корыстолюбие, беспощадно бичует их продажность, махинации и плутни, их раздоры из-за патриаршего сана. Мусульманские властители, угнетавшие армян и другие христианские народы, изображаются Аракелом в общем отрицательно, однако он не забывает упомянуть и о положительных сторонах их деятельности, особенно когда речь идет о действиях, объективно совпадающих с интересами народов.

Так, Аракел, ненавидевший мусульманских властителей, разделивших между собой его родину, терзавших армянский народ, охотно констатирует: «Все восточные и западные страны благословляют этих двух царей и восхищаются ими»— шахом Сефи и султаном Мурадом, заключившими мир на тридцать