Одиночество мужчин - Юлия Рублева

Мне предлагают некую авантюру. Мне, скажем, давно этого хотелось. Более того, это именно то, о чем я мечтала неприличные мечты. Но я не такая, еще чего! Дело было в субботу, я была в чужом городе, за окном лил дождь и рядом никого не было. Я сказала себе – дууура. Ты хотя бы попробуй, а я никому не скажу. И я попробовала. Несколько раз я спохватывалась, говорила – я не такая! – и прекращала начатое. Ну что я буду с этим делать, уныло спрашивала я себя, я же не такая.

У, мне пришлось вновь с собой познакомиться. Оказалось – такая. И еще какая такая. Такее некуда. Мне понравилось. И потом, как на ниточке, нехотя, по одному, вытянулись открытия. Да, я обожаю реветь от фильмов и хлюпать носом. Я сентиментальная. Я умею ныть и канючить. Я не имею силы воли и могу нажраться шоколада и мороженого в промышленных количествах, а не клевать, как птичка Рух, салатный лист. Я обожаю банальщину. Я ненавижу ждать. Я раньше думала: я не такая, все канючат, а я не буду, все ненавидят ждать, а я терпеливая и не парю мозг мужику, все говорят гадости о своих соперницах, а я молчу, они принцессы, да, все до единой, и та, что с унылым лицом, и та, что с крючковатым носом, и та блядища Настя в мои четырнадцать лет, жалко, что я так и не набила ей морду.

Как славно быть такой, как все, неидеальной в собственных глазах. И вообще неидеальной.

Принцип второй. «Я хорошая».

О, от этой хорошести бывают женские болячки. Тебе хочется послать его куда подальше, а ты говоришь: «Я понимаю. Да, да. Нет, что ты, мне ничего не надо. Я питаюсь пыльцой и эфиром. Я не буду тратить твои нервы, мой хороший, я благородный рыцарь с сиськами. Сиськи тут случайно, не обращай внимания. Я не плачу, я не такая, я хорошая, понимающая. Я поддержу тебя. А мне ничего не надо, я сама. Не обращай на меня внимания, иди уже к ней и забери вот это, тебе пригодится, а я перебьюсь. Я с ребенком перебьюсь, как не хрен делать, вот увидишь. Да, я сильная. Мне так приятно, что ты меня похвалил. Я сильная, и – да, вот именно это слово – “умница”. А она слабая, зависимая и трахает тебе мозг, поэтому ты не можешь ее оставить? Одну? На этой пыльной грязной дороге? Да, не оставляй, какой ты благородный, какая я благородная, какие мы благородные».

И этот ужас длился годами. Недавно я покончила с «умницей» одной эсэмэской, и мне понравилось, что получилось на выходе. Я не умница. Я глупая сварливая баба. Жадная и по настроению нежная, если повезет. А добрая я бываю от лени. Имейте в виду.

Я бы еще чего-нибудь написала и даже процитировала бы примеры собственной «хорошести», но мне не хочется вспоминать. Эти вечера на собственной любимой кухне с подвываниями после таких разговоров, где еще раз я была хорошей все два часа или пять часов, а потом оставалась одна, садилась на пол и ревела, ощущая себя изнасилованной собственным благородством и неспособностью признаться в лицо собеседнику, что дело дрянь и я умираю, и лучше бы перестать меня пользовать, а пойти себе лесом.

Принцип третий. «Все из-за меня».

Если сгустить краски для наглядности, то получится так: двухмесячная мужская депрессия с намеками на то, что надо поговорить, имела своей причиной вовсе не меня. А работу. Как это ни странно признавать, но у мужчин отношения с нами где-то на третьем месте. На первом – «я недостаточно зарабатываю». На втором – «кажется, жизнь не удалась, я занимаюсь не своим делом / у меня ничего не получится». На третьем, если очень постараться целенаправленно отравлять человеку жизнь, – «как же меня затрахали эти отношения». Примерно так. Два часа молчит в аське? Он решил меня бросить. Однозначно. Не пишет целый день из командировки? Трахает прямо сейчас какую-то красотку. Третий день молчит и за ужином ест не глядя? Он кого-то завел. Говорит, что на работе проблемы? Врет для отвода глаз, решает нашу судьбу, надо успеть первой подать на развод.

Мне везет с мужчинами (все время собираюсь написать в прошедшем времени «везло», потом вспоминаю, что я еще не умерла), и они все всегда были заняты каким-то своим делом. Большим причем. Им важна самореализация. Именно в социальном плане. Если здесь не получается или ему кажется, что не получается, – это просто туши свет. Он так озабочен этим, это так фактически все на кону, что просто не заметит ужаса в твоих глазах, а если тебе удастся ему об этом крикнуть, то он удивится.

– Ты решил меня бросить, да?! – со слезами в голосе.

– С чего ты взяла?

– Ты совсем не обращаешь на меня внимания!

И это правда – не обращают. В этот момент им страшно. Они строго себя судят, примерно как мы себя насчет детей и замужества. Все, что мы можем, – это выслушать и погладить по плечу. Тут и вправду важно быть хорошей и в этот момент не парить им мозг. Остальное они сделают сами – выберутся, добьются, завоюют. Им не дается этот мир, они заняты отношениями с ним, и пока им не удастся его прогнуть, лучше не путаться под ногами. Это не из-за тебя. Не из-за тебя и не из-за этой Настьки. Это ты можешь целый день сравнивать мысленно размеры своей и ее задницы и горевать, они тоже могут, но с другой целью, а если они долго в депресняке, или молчат, или мрачно бурчат – то не надо сводить весь свет клином на себе. Не надо.

Ну, это мне далось легче всего. Я бы быстро соскучилась, если бы поняла, что мысли моего мужчины вечно вертятся вокруг отношений с женщинами, а не своего дела. Пока я этого не наблюдала, и слава богу. Ну и меня еще спасает то, что я сама люблю свою работу. И всегда любила. И могу париться из-за нее, и по ночам думать так же беспокойно, как и о том, в чем мне идти на встречу, где будет эта толстозадая Настька.

Я живу со своим одиночеством уже который год. Привыкла к нему, притерлась, но иногда пробивает так, что растерянно мечешься, не понимая, куда же дальше идет твоя жизнь, если вот он, тупик, так близко к носу, что пахнет известкой и сырым холодным камнем. Но это все описательные красоты, конечно. На самом деле одинокой быть стыдно. Перед самой собой. Как это так – ты не нажила к середине жизни никого, кому можно было бы позвонить просто так, потому что страшно?

Старшие товарищи корят и цитируют, что одиночество полезно, плодотворно и из него много чего вырастает. Наверное, из него вырастают отличные романы, плохие стихи, самоосознание и прочее само-, но пуще всего прочего из него вырастает целый куст гадких страхов.

Я помню один момент. Это была первая или вторая осень после развода – точно не помню. Когда день еще не кончился, а уже темно. У меня тогда был один-единственный близкий друг, живущий в другом городе, я с ним общалась по аське, и он очень меня поддерживал. Я заснула на закат – есть такая примета, что нельзя спать на закат, силы уходят, а у меня после целого дня за компьютером так и получалось: я еле доползала до кровати, падала и засыпала, а потом просыпалась ближе к полуночи в страшной тоске, будто во время сна меня отнесло в незнакомое темное место, и я больше не помню ни одного близкого имени. В тот вечер я сдуру поставила фильм, не помню, как называется, что-то про эксперименты с кровью, из жанра ужасов. Села на пол перед телевизором и смотрю. Дочки дома не было. Тихо, страшно, фильм дурной, я оглядываюсь через плечо, сил выключить нет, и тогда я включила комп позади себя, включила эту аську, будто этот друг со мной, и мне так надежнее, и не так страшно. Он об этом и не подозревал, был отключен, да и с чего бы я стала ему рассказывать о своих жалких попытках хоть так ощутить чье-то присутствие.