Мой шейх - Светлана Тимина

знала точно. Если Кемаль захочет моих слез, он их получит без труда. Долго ли одним словам противиться абсолютной власти обезумевшего от чувств похитителя?

— Тише, молодая Луна, — Амира находила нужные слова. — Все будет хорошо. Это пройдет, ты смиришься.

— Никогда… — слова давались тяжело, — меня не станет… просто не останется в тот момент, когда придёт смирение.

— Моя мать тоже так думала, когда это случилось с ней, — Амира хотела успокоить, но я ощутила внутренний холод.

— И ты? Ты не служанка шейха Асира? Ты… Его рабыня?

Это казалось невозможным! Эта семья осуждала моего отца за торговлю женщинами. А сама на гнушалась брать их силой в набегах! И все это почти на скрывая… Не так далеко от эмирата, посреди пустыни…

— Моя мать была его рабой. Я родилась свободной. Но она никогда не страдала от жестокого обращения и была вольна выбрать себе мужа. Шейх Асир подарил ей свободу, когда она стала женой предводителя племени воинов кинжала.

— А как она попала к шейху? Он взял её в набеге?

— Не он сам. Мой отец, Ямал Зариф. Это он украл ее, когда моя мать отправилась к подножию гор в поисках травы для снятия боли. Она тогда очень испугалась… Мое родное племя было мирным. Ткали ковры, готовили снадобья. Племя Кинжала тогда впервые появилось в этих землях. Шейх Асир только начал объединять их.

— Она не была счастлива?

— В первые годы — нет. Мой отец хотел получить ее, как трофей. Шейх Асир сделал её своей личной рабой и таким образом обезопасил от посягательств отца… до тех пор, пока мать не выбрала его сама, всем сердцем.

— Как можно полюбить того, кто сломал ей жизнь? — я была так потрясена, что даже не поняла, что больше не плачу. — Если бы не твой отец, ты бы родилась, не зная ужасов рабства. А твоя мать? Наверняка у неё на душе до сих пор рана.

— Они с отцом живут в эмирате, — ответила Амира. — У меня двое братьев и три сестры. Родители до сих пор счастливы. Отец в свое время сделал все, чтобы стереть из сердца мамы те годы её невеселой юности. И продолжает дарить ей радость до сих пор. Управление кланом он передал еще тогда своему брату. Менее горячему и импульсивному.

— А ты осталась с шейхом?

— Я впервые попала в услужение его супруги Амелии. Эта женщина стала мне верной подругой и сестрой по крови. Она знает, что я всегда буду на стороне интересов их семьи. Поэтому я и сопровождаю Асира в его поездках. И да, сейчас волею семьи Аль-Мактум я не нуждаюсь в деньгах, но моя преданность им безгранична.

— Стало быть, ты так же боготворишь Кемаля?

— Не может быть иначе, — вернувшись к гребню и продолжая расчесывать волосы, произнесла Амира, — ведь мы практически выросли вместе.

Единственная поддержка рассыпалась в прах. Да и стоило ли к ней привыкать? На закате Амира уедет вместе с шейхом, а я вновь останусь одна в руках одержимого чудовища. От этого мне стало так больно, что я вновь разрыдалась, даже не успев понять, что произошло.

А посторонняя женщина продолжала гладить меня и успокаивать. Говорила, что после слез приходит смирение и умиротворение. Она действительно хотела, как лучше. И не понимала, что рвет мою душу сильнее, чем если бы цинично описывала ужасы предстоящего рабства.

Я не ожидала увидеть Кемаля до того момента, как его отец покинет селение. Когда раздались шаги, поспешно смахнула слезы, жалея, что не успею плеснуть в лицо холодной водой. Асиру вряд ли будет приятно видеть в таком состоянии даже дочь своего врага.

У меня все оборвалось внутри, когда в шатер зашёл мой оживший кошмар. Амира отложила в сторону гребень. Я ждала, что Кемаль в грубой форме велит ей уйти прочь, может, даже прикрикнет, нот вместо этого он обнял её, как родную сестру.

У меня пересохло в горле. Надо было думать, кому я едва ли не доверила свои сокровенные тайны. Да и вели эти двое себя так, словно я была неодушевленным предметом.

Пристально посмотрев в моё заплаканное лицо, Кемаль кивнул на столик, где стояли баночки с мазью и снадобьем. Амира отрицательно покачала головой. Видимо, дала понять, что не шрамы от плети стали причиной моего срыва. Я лишь всхлипнула и обхватила себя руками, когда Амира покинула комнату, оставив нас наедине.

Кемаль подошёл ближе. Присел на корточки рядом, пристально глядя в мои глаза. Коснулся плеча, но я недоверчиво отшатнулась.

Слезы как-то успокоили меня. Настолько, что я попыталась отыскать в нем что-то человеческое — то, чего там по определению быть не могло. В глазах, глубоких, как ночь без луны, возможно, и были проблески участия. Но столь незначительные и быстро гаснущие, что надеяться на них не приходилось.

— Я пришел прояснить ситуацию.

Я кивнула, отворачиваясь, боясь признаться самой себе, что подсознательно жажду утешения даже от своего обидчика. Кемаль коснулся моего плеча, заставляя пригнуться. Я зашипела от неожиданности, когда его ладонь задела следы плети на спине.

— Всё ещё больно?

Отчего-то мне было унизительно ему врать. Даже если бы это могло уберечь меня от грядущей участи.

— Нет. Прошло почти.

— Хорошо, — шейх провел пальцем по моей скуле. — Это бы меня не остановило. Пришлось бы сделать так, чтобы ты не лежала на спине, только и всего.

— Наслаждаешься? — я не могла смотреть ему в глаза, опасаясь, что потеряю контроль. Пришлось делать вид, что мой взгляд в сторону — демонстрация презрения, а не слабость. — Не можешь отказать себе в предвкушении?

— Давай посмотрим правде в глаза, Газаль. Отец сегодня вечером улетит обратно. Я знал, что ты попросишь его защиты, но имей в виду. Только что он попросил меня подарить ему внуков, у которых будут такие же способности к математике, как и у их матери. И я бы не прочь его порадовать.

— Ты просчитался, — я засмеялась сквозь слезы. — Я не могу иметь детей. А в твоих песках вряд ли найдётся профессионал в вопросах ЭКО. Лучше тебе расстроить своего отца сейчас, а не когда будет поздно.

— А я думаю иначе, — жёстко усмехнулся Аль Мактум. — Я много чем смогу тебя удивить.

Я отшатнулась в сторону, но мужчина резко перехватил моё лицо, удерживая. Смял пальцем губы, надавливая, заставляя открыть рот.

Что-то оборвалось у мня внутри. Сначала от отчаяния и осознания унизительности происходящего, а потом…

Время остановилось. Мышцы расслабились под наплывом какой-то теплой волны, прежде мне незнакомой. Пальцы Кемаля двигались по контуру моих