Любовник ее высочества - Хейвуд Смит

Он и так тянул с разрывом достаточно долго. Если сейчас не действовать быстро и решительно, принцесса непременно использует их связь, чтобы втянуть его, капитана королевской гвардии, в ряды мятежников. Он был в этом совершенно уверен, особенно с тех пор, как узнал, что принцесса – а не ее отец, Гастон Орлеанский, – стоит за спиной Фронды.

Если Великая Мадемуазель добьется своего, то он должен будет помочь ей сместить королеву-регентшу и сделать регентом Гастона Орлеанского.

Он должен действовать. Долой страсть, долой слепое увлечение! Главное – победить, сохранив свое положение при дворе. Филипп досыта наигрался в опасные придворные игры, применяя то силу, то обаяние, и играл так хорошо, что добился – он, бесправный и безденежный младший сын, – столь прочного места среди сливок общества, что даже его отец мог позавидовать. Теперь у него есть свое место в жизни, и он не позволит принцессе отнять его.

Запах сырости вернул его к реальности. Сена уже близко. Он поднял голову и увидел слабый отблеск света факелов на низких облаках. Ну что же, он почти пришел. Филипп пересек Риволи, двигаясь к низким стенам Тюильри. Дойдя до массивной деревянной двери в нише стены, он, прежде чем открыть ее, окинул внимательным взглядом пустынную улицу. Булыжник мрачно блестел после ливня, в настороженном сумраке не раздавалось ни звука, в тени стен не было заметно ни малейшего движения. Филипп вытащил из кармана тяжелый ключ, вставил его в замок, повернул и скользнул внутрь.

Она ждала, как обычно, изящно вытянувшись на бледно-золотистых тонких простынях. Мягкий свет свечей озарял комнату, возле тяжелых занавесей стоял маленький столик с легким ужином для двоих. Филипп почувствовал прилив страсти, то ли в ответ на ее откровенно призывный взгляд, то ли при виде ее прекрасного тела, пышного каскада роскошных волос.

Его решимость дрогнула. Может быть, отложить разговор на одну ночь? Окунуться в море чувств, переполняющих его при ласке ее восхитительного тела? Это подействовало как ушат ледяной воды. Принцесса была красива, прекрасно сложена, умна – и знала это, но ее самодовольство преждевременно. Он не поддастся ее чарам.

– Вы неотразимы, как всегда, Филипп. Садитесь сюда, рядом. Давайте… поговорим немного до ужина.

Поговорим. Как же!

Он сел возле огня, мягкий изящный диван казался слишком маленьким для его стройного, но мощного тела. Она не спускала с него прищуренных глаз. Он молчал, чувствуя ее настороженность, всем сердцем солдата был готов к сражению.

Филипп никогда ни на минуту не забывал, что принцесса столь же опасна, сколь соблазнительна. Она упивалась интригой, как хмельным вином, и за каждым ее словом, сказанным и не сказанным, стояли опыт и сила французской нации. Не лучшее свойство для женщины, но грозное оружие для противника. Его кровь вскипела от острого ощущения опасности, которое так влекло его к принцессе с первых дней их романа.

– Так что?

Принцесса внимательно вглядывалась в аристократическое лицо своего любовника, освещенное пляшущим светом камина. Золотистые блики пробегали по его угольно-черным волосам и вспыхивали искрами янтаря в синих глазах. Молодой герцог действительно был хорош. Под бархатом и кружевами скрывалось мощное, тренированное тело солдата, и она жаждала видеть его в своей постели. Что означают эти вопросы и отстраненность?

Когда он наконец заговорил, сухо и формально, дистанция между ними стала еще очевиднее.

Она оказалась совершенно не готовой к его следующим словам.

– Мадемуазель, я вынужден просить вас прекратить нашу связь.

Она окаменела.

Он пристально смотрел на нее.

– С первой минуты нашей встречи мы оба знали, что наше положение слишком различно и наш роман не может быть долгим.

В висках у нее бешено стучало, она ждала продолжения.

Он встал, подошел и опустился на одно колено, почти прикасаясь к ней… но только почти!.. Голос был такой знакомый и звучал искренне, но слова казались заученными.

– Вы знаете, судьбой вы предназначены другому. Жить, понимая, что только одного человека вы считаете достойным себя, что вы хотите быть королевой, – нестерпимо горько для меня. Это отравляло лучшие минуты нашей близости. Я не могу дольше это выносить.

Нахлынувшая ярость принцессы сдерживалась откровенным изумлением. Отказываться от нее, прикрываясь смирением? Филипп был незначительным лицом при дворе, но всегда казался искренним и покорным. Она сама редко позволяла себе быть правдивой, но в его словах, казалось, звучит искреннее чувство, да и в темно-синих глазах таилась боль. То, что он видел в их связи нечто большее, чем простую интрижку, было приятно.

Он взял ее за руку.

– Если в вас есть хоть капля жалости, если я что-то значу для вас, отпустите меня. – Взгляд его больших выразительных глаз обжигал ее. – Позвольте мне уйти. – Филипп помедлил: – Я женюсь. Отец это устроил. Ей восемнадцать лет, она сирота и воспитывалась в монастыре где-то на юге. Она моя дальняя кузина.

Принцесса заставила себя остаться спокойной. Хотя его слова ранили ее в самое сердце, ответ звучал почти ласково:

– В вашем возрасте пора жениться, Филипп. Но какое отношение это имеет к нам?

– Если вы соизволите отпустить меня, я попробую хоть в чем-то найти успокоение. – Принцесса молчала, и Филипп продолжал: – Женитьба принесет мне большое приданое, королева одобрила наш брак. Долг и честь требуют, чтобы я повиновался. Обстоятельства таковы, что у меня нет выбора.

Нет выбора, он сказал! Почему же она могла отказывать королям, твердо сопротивляясь настойчивости отца, короля Франции, церкви. Она дорого заплатила за право самой решать свою судьбу, и он говорит ей, что у него нет выбора! Гнев охватил ее, но она понимала, что никакие оправдания, никакие расчеты не изменят жестокой правды его слов. Их судьбы определены разницей их положения.

Ставший вдруг недосягаемым, Филипп еще больше возбуждал страстное желание принцессы, его нежность раньше так помогала ей успокаивать смятенные чувства. Такой ласковый и страстный любовник! Она так жаждала его, что почти сдалась призыву тела.

Почти…

– Не драматизируйте, Филипп. – Она небрежно освободила руку. – Мне всегда нравилось, что вы можете смирять любовный пыл. Я возненавижу вас, если сейчас, разливаясь в сантиментах, вы все зачеркнете.

Принцесса подошла к камину и остановилась, прекрасно зная, что в отблесках пламени через тонкую сорочку ясно видны очертания ее соблазнительного тела. Ей больше, чем когда-либо, хотелось его ласки, его любви, но сейчас нельзя было позволить страсти затмить рассудок. Она быстро прикинула возможные пути и способы дальнейших действий. Пожалуй, правильнее уступить, чтобы потом стать победительницей.

Она подошла к столику и взяла грейпфрут.

– Как трогательно! Бедная сиротка прямо из монастыря попадает в объятия герцога. Конечно же, весь двор будет в восторге от такой новости. Каждый захочет увидеть это необыкновенное создание. Вы будете засыпаны приглашениями.