Повелительница драконов - Вольфганг Хольбайн

Эсск поздновато задала вопрос: она опоздала на несколько часов, в течение которых Талли только и делала, что буйствовала и орала. Кроме того, у нее не было достойного ответа. Плохо? Нет, не плохо. Это было… было чем-то невообразимым. Это было жестоким издевательством, намного циничнее, чем все, что она могла себе представить. И кто бы ни был за это в ответе, он заплатит за все.

— Это была машина, Эсск, — наконец сказала Талли. — Разве ты не понимаешь? Божественная надпись Храбана была всего лишь проделкой какого-то дурацкого зеркала!

— Ях знаюх, — просипела вага. — Злаях магиях.

— Называй как хочешь, рыбья твоя морда, но это была машина, — прошипела Талли. — Разве ты не понимаешь, что все это значит? Эта… эта штуковина. Эта проклятая башня. Это оружие!

Она похлопала рукой по оружию мертвой девушки, которое все еще носила за поясом. «Какой же дурой я была!» — подумала Талли. Один вид этой ужасной штуковины, похожей на детскую игрушку, прожигавшей в массивной скале дыры размером с голову, должен был открыть ей глаза.

— Чтох вх этомх плохогох? — спокойно спросила Эсск.

— Что в этом плохого? — В последний момент Талли сдержала крик. — Неужели ты действительно не понимаешь, Эсск? — спросила она. Талли подошла к Эсск, схватила ее за плечи и тщетно попыталась встряхнуть ее четыреста фунтов. — Они… они сожгли мой город, потому что мы выплавляли сталь! Мы уничтожали города, потому что их жители строили безобидные ветряные мельницы, чтобы немного меньше работать! Мы уничтожили целые народы, потому что они строили машины! Уже… уже десять лет я ваша предводительница, и уже десять лет я слежу за тем, чтобы в этом мире не изобретали машин! А те, для кого я это делаю, сами используют их!

Последние слова она снова прокричала, но вага, казалось, не обратила внимания на ее гнев. По крайней мере, она не поняла его причины.

— Этох логичнох, — спокойно ответила она. — Оних такх поступаютх, потомух чтох оних васх боятсях. А боятсях тогох, чегох не знаютх.

— Конечно! — фыркнула Талли. — Но я… — Она замолчала на полуслове, уставилась на вагу, раскрыв глаза, и отступила на полшага. — Что… что ты сказала? — пробормотала она.

— Чтох оних васх боятсях, — повторила Эсск.

— А боятся того, чего не знают, — тихо добавила Талли. За мгновение ее гнев уступил место замешательству, дополненному ужасом. — Ты… ты знала, — проворчала она.

— Hex зналах, — ответила Эсск. — Нох предполагалах. Этох логичнох.

— Но почему… почему ты никогда… никогда ничего не говорила? — запинаясь, выговорила Талли. — Или Хрхон?

— Вых не спрашивалих, — спокойно ответила Эсск.

Талли уставилась на нее. Она хотела что-то сказать, что-то сделать, но не смогла. Она знала ваг на протяжении пятнадцати лет, но действительно никогда не говорила с ними о личном, по крайней мере с тех пор, как стала женой Храбана, а немного позже — его вдовой и преемницей. Для нее — как, впрочем, и для всех других членов клана — ваги были всего лишь большими, очень надежными и очень сильными слугами, по сути, они не намного отличались от машин: на них полагались, но за ними не признавали права на собственное мнение.

Талли внезапно охватило чувство глубокого стыда. Если бы не песчаная буря, она до сих пор обращалась бы с Эсск и Хрхоном как с рабами. Она спросила себя, сколько еще очевидных вещей, буквально бросающихся в глаза, она до сих пор не заметила.

— И вам было… все равно? — спросила она, запинаясь. — Все эти мертвецы, разоренные города и страны… это все было вам безразлично?

— Этох вашах войнах, — невозмутимо ответила Эсск. — Толькох людих строятх машиных. И толькох людих убиваютх себех подобныхх безх причиных.

Талли озадаченно уставилась на нее. И вдруг она почувствовала себя глупой. В словах ваги прозвучала такая мудрость, что Талли вполне серьезно спросила себя, кто же из них животное и кто представитель высшей расы — венец творения?

Но потом в ней проснулась прежняя Талли и объяснила ей, что она говорила с вагой, у которой лицо как у рыбы, которая пару сотен лет тому назад вылупилась из яйца и росла в тине, пока не попала к людям, научившим ее говорить и думать. Эсск была очень старой и до Талли служила Храбану, а до Храбана еще дюжине других вождей, и, вероятно, она когда-то услышала эту ерунду и взяла на заметку, чтобы использовать эти аргументы в нужный момент.

Возвращение Хрхона избавило Эсск от обидного ответа, который вертелся у Талли на языке. Вага с громким топотом спускался по лестнице, и, хотя его лицо оставалось по-прежнему невыразительным, как старый башмак, Талли тотчас почувствовала охватившее его возбуждение.

— Кто-тох приближаетсях! — просипел он, переводя дух.

— Кто-то? — рука Талли потянулась к мечу, но она этого не заметила. — Кто? Где?

Хрхон сделал неловкий жест, указав вверх.

— Тамх. Трих. Можетх, четырех. Я точнох не рассмотрелх, чтох…

Талли не дослушала, чего Хрхон точно не рассмотрел, потому что она, промчавшись мимо него, уже неслась вверх по лестнице, перепрыгивая через две-три ступени.

Тяжело дыша, она достигла маленькой площадки на обломанном верхнем конце башни, остановилась и направила свой взор на север.

Их было трое. Они были еще далеко, за много миль, и так высоко, что казались крошечными темными точками на фоне густой синевы ночного неба, и были видны лишь потому, что двигались. Взмахи их гигантских черных крыльев казались мерцанием, глухой шелест и пронзительный драконий запах существовали только в фантазии Талли, а каркающие звуки, которые ей слышались, издавала она сама, тяжело дыша.

Они приближались! Она увидит их лицом к лицу, а не размытые тени в ночи, не символ черной угрозы, которую можно было лишь смутно осознавать, но реально не обнаружить. Она будет биться с одной из них, один на один.

Ладони Талли стали влажными от пота. Ее сердце вдруг забилось очень медленно, но тяжело, как кузнечный молот. Ее рука снова потянулась к мечу и обхватила обвитую кожей рукоятку, но на этот раз ей нужно было держаться за нее, чтобы полностью не утратить связь с реальностью. Очертания трех драконов стали расплываться у нее перед глазами. Как долго ждала она этого мига? Годы? Не меньше десяти лет с того дня, когда Храбан в первый раз взял ее с собой сюда, в пустыню, и Талли узнала тайну огненной надписи. Но правда была в том, что каждую секунду последних пятнадцати лет она ждала этого мгновения, каждый вздох, сделанный ею с той ночи, когда она вышла из леса и увидела под собой сожженный город своего детства, приближал ее к цели. В сущности, за эти годы не было ни секунды прожитой не ради мести.

И сейчас она совершит ее.

Кто-то из ваг вышел, сопя, за ней на площадку, и когда Талли обернулась, она увидела Хрхона. В темноте он казался массивной черной тенью, и только его глаза были наполнены блеском жизни. Его появление резко вернуло Талли в действительность. Она вдруг осознала создавшуюся ситуацию: для того чтобы отомстить, требовалось нечто большее, чем просто стоять и ждать появления врагов, — к примеру, хотя бы пережить их появление…