Бунтующий флот России. От Екатерины II до Брежнева - Эдуард Чухраев

Оставшиеся в живых бунтари «Святого Петра» провели восемь дней на острове Маврикий. И корабли Бениовского вскоре отплыли с Иль-де-Франса. Потом еще прошли семь дней на Мадагаскаре. Затем был мыс Доброй Надежды. Но в дороге умер неутомимый бунтарь Иоасаф Батурин, оставлен на острове Святого Маврикия больной камчадал Яков Кузнецов. Мучила жара. Смола кипела в пазах. И все же 7 июля 1772 года бывшие камчатские острожники благополучно добрались до материковой Франции и сошли на берег в городе Порт-Луи (область Бретань, провинция Морбиан), где, как пишет Рюмин, «определена нам была квартира, и пища, и вина красного по бутылке в день». Однако от прежнего экипажа оставалась к тому времени едва половина. Из 70 человек, отплывших с Камчатки, во Францию прибыли 37 мужчин и 3 женщины. Во Франции умерли еще пять человек. Оставшиеся в живых поселились в городе Порт-Луи, на северо-западе Франции. Здесь они восемь месяцев и девятнадцать дней жили в ожидании каких-либо перемен в своей судьбе.

В конце концов в Порт-Луи русские беглецы разделились на две партии. Семнадцать человек (среди них Дмитрий Бочаров) пешком пошли из порта, куда их доставил корабль, в Париж – это четыреста верст – просить русского посланника о ходатайстве перед императрицей Екатериной о возвращении в родное отечество. Остальные отправились с Бениовским захватывать для короля Франции остров Мадагаскар (Формоза, посчитал король, слишком далека от метрополии). Во французских владениях Бениовский чувствовал себя в безопасности – Франция в те годы была с Россией в плохих отношениях.

27 марта 1773 часть группы беглецов, кто решил возвращаться в Россию, вышла из Порт-Луи, а 15 апреля они прибыли в Париж и в тот же день явились к русскому резиденту Николаю Константиновичу Хотинскому с просьбой исходатайствовать им прощение у государыни. Николай Константинович принял их радушно, определил на квартиру, выделил денег на провиант, одежду и обувь для нуждающихся. 30 сентября 1773 года семнадцать человек прибыли в Санкт-Петербург, а 3 октября, дав присягу на верность Екатерине II и поклявшись при этом не разглашать под страхом смертной казни государственную тайну о Большерецком бунте, отправились на предписанные им для жительства места.

В России в это время был самый разгар «пугачевщины». Тем не менее сентиментальная, как все женщины, Екатерина Великая, узнав подробности о многолетних злоключениях россиян, пишет генерал-прокурору Сената письмо 2 октября 1773 года: «Семнадцать человек из тех кои бездельником Бениовским были обмануты и увезены, по моему соизволению ныне сюда возвратились и им от меня прощение обещано, которое им и дать надлежит: ибо довольно за свои грехи наказаны были, претерпев долгое время и получив свой живот на море и на сухом пути; но видно русак любит свою Русь, а надежда их на меня и милосердие мое не может сердцу моему не быть чувствительна… Приведите их вновь к присяге верности и спросите у каждого из них, куда они желают впредь свое пребывание иметь, кроме двух столиц, и, отобрав у них желание, отправьте каждого в то место, куда сам изберет».

Среди вернувшихся мореходов был штурманский ученик, командир охотского судна «Св. Екатерина» Дмитрий Бочаров. Повеление императрицы было исполнено, и все, возвратившиеся в Россию, были распределены в сибирских городах на свободное жилье. Государевы люди продолжили свою службу на Камчатке. Вследствие ясно выраженной державной воли канцелярист Судейкин и лишенный прав канцелярист, а затем казак Иван Рюмин с женою Любовью Савиной были устроены в Тобольске. А штурманский ученик Бочаров – в Иркутске, матросы Ляпин и Береснев опять поступили на службу в Охотском порту, матрос Софронов получил отставку и поселился в Охотске, равно как камчадал Попов и коряк Брехов, бывшие же «работные» Холодилова вступили в иркутское купечество. Долго еще на окраинах империи пересказывали из уст в уста о почти кругосветном путешествии земляков, о диковинных странах и людях, их населяющих.

Хотя наши беглецы и вернулись в Россию, это вовсе даже не значит, что россияне смогли тут же ознакомиться с содержанием упоминавшихся записок Рюмина, с картой Дмитрия Бочарова. Участники большерецкого бунта должны были хранить все в глубокой тайне и жить как можно дальше от российских центров. Только через полвека, когда в Кантоне уже побывали русские корабли, узнали соотечественники о наших необычных первопроходцах в водах Тихого океана.

Замысел Петра Великого – пройти русским кораблям южными морями, кругом Африки – был, можно сказать, выполнен только через 50 лет. Русские люди действительно прошли этим путем. Даже более долгим – не только вокруг Европы и Африки, а кругом почти всего Старого Света. Но, увы, случилось все это не совсем так, как хотел император Петр Великий, – или, вернее, совсем не так. И дело не в том, что плавание шло в обратном направлении – не с запада на восток, а с востока на запад.

Главное отличие – в другом. По маршруту, намеченному когда-то верховной российской властью, первыми прошли не ее официальные посланцы, а те, кто выступил против нее, – взбунтовавшиеся люди, «злодеи», как их окрестили петербургские чиновники. Пройдя тремя океанами, эти люди все-таки вернулись на родину и отдали себя в руки своих гонителей. Но в них, к сожалению, не увидели небывалых путешественников, героев своей страны.

На самом деле большерецкие бунтовщики были первооткрывателями неизвестных земель, а не кучкой уголовников, поднявших мятеж и бежавших по приказу своего предводителя. Их случайное плавание оказалось гораздо более успешным, чем плавания других мореходов, преднамеренно ищущих проход в Китай. Это событие стало великим делом в истории мореплавания, о котором целые нации долгое время не могли ничего узнать. Камчатские беглецы первыми проторили путь с Камчатки в Китай и обратили, таким образом, внимание иностранных морских держав на неизвестный им до этого Восточный (Тихий) океан. Это стало важным событием, что привело сюда английские, испанские, американские и французские суда и поставило вопрос о конкуренции. Круги от камчатского восстания еще долго расходились по поверхности вод истории. Они повлекли за собой самые различные последствия, в том числе весьма неожиданные и отдаленные. Одиссея «Святого Петра» стала в определенном смысле причиной таких событий, как снаряжение первой русской кругосветной экспедиции и включение архипелага Тисима (Курильских островов) в состав Японии.

Вот такой получилась необычная одиссея галиота Охотской военной флотилии «Святой Петр». Таким было, образно говоря, внеплановое первое дальнее плавание русских от Камчатки вокруг Азии и Африки в 1771—1773 годах. Мы считаем, что его обоснованно можно включить в категорию настоящих морских экспедиций, хотя и вынужденных. Увы, более двух веков это событие в России умалчивалось и основной массе россиян было не известно. Совершить же эту вынужденную экспедицию заставил бунт, произошедший весной 1771 года в Большерецке на Камчатке. Бунт поддержали и успех экспедиции обеспечили военные моряки Охотской флотилии.

P.S. Бунт на Камчатке заставил начальника Охотского порта отставного флотского офицера С.И. Зубова уже в 1772 году наладить регулярные рейсы судов Охотской флотилии на Камчатку, Курильские и Алеутские острова.

Само восстание декабристов – не тема нашего рассказа. Здесь речь мы поведем только об участии в нем военных моряков и о судьбе флотских офицеров, испивших горькую чашу за непродуманность, разноречивость, поверхностность суждений и решений декабрьского движения. Но все же немного напомним о восстании.