Пустышка - Александр Рей

– А ты, Федорович, тоже ещё ни разу мне своих пациентов не передавал… И что?

– Короче, давай без лишнего… Что ты ему собираешься ставить?

– Я ж те сказал – не-зна-ю… «Будет день, будет пища».

– Открывай МКБшку [1] …

– Зачем?

– А затем! Открывай, говорю.

– Ну…

– Найди «F 60.1».

– Нашёл, и что?

– Читай, Серафимыч.

– Симптоматику?

– Да.

– Так… «Данное психическое расстройство диагностируется при наличии общих диагностических критериев расстройства личности, и плюс к ним трёх и более из нижеследующих признаков: Первое. Мало что доставляет удовольствие или вообще ничто…»

– Ведь подходит! Ты ж наблюдал за Милеевым. У него на лице написано, что ему всё пофиг…

– Не-а… Как раз таки ему всё доставляет удовольствие. Даже когда он просто сидит, он получает огромное удовольствие от наблюдения за миром. Вижу, что хочешь возразить. Не советую. Он у тебя всего пару дней лежал, а я его больше недели наблюдаю…

– Ладно, допустим… Читай дальше.

– «Второе. Эмоциональная холодность, отчужденная или уплощенная аффективность».

– О! Это уже бесспорно! Ты хоть какие-нибудь эмоции у него видел? Он же разговаривает всегда спокойно, никогда тон не повышает. Даже если на него орёшь, ему однохерственно!

– Это потому что ему нечего защищать… Эмоции – защитный механизм, а Милеев над эмоциями, не позволяя им завладевать собой. Просто мы этого не умеем…

– Ты издеваешься?

– Нет. Читаю дальше: «Третье. Неспособность проявлять теплые, нежные чувства по отношению к другим людям, равно как и гнев». Это сюда же можно отнести. Он может гневаться, только ему это незачем. А тёплые чувства… Если он не лезет обниматься, это ведь не значит, что он не умеет Любить. Он своим спокойствием получше всего остального выражает «тёплые, нежные чувства».

– Я не хочу спорить, но…

– Не хочешь – так не спорь. Дальше: «Четвёртое. Слабая ответная реакция как на похвалу, так и на критику».

– Ну это ведь у него есть!

– Есть, согласен. Только с чего ты взял, что это признак его болезни? Он просто сам прекрасно знает, кто он и что может, поэтому ему всё равно. От похвалы он не чувствует себя лучше, а от критики – хуже, всегда оставаясь на своём месте.

– Но…

– «Пятое. Незначительный интерес к сексуальным контактам с другим лицом».

– Тело ведь не обманешь!

– Фёдорович, говори за себя… если ты на всех баб смотришь как на трахательный объект, а тут тебе попадается кто-то, кто смотрит на женщин в первую очередь как на человеческую сущность, а не дырку… Давай, лепи ему сразу же диагноз похлещще! Кричи, что он ненормальный!

– Ты чё, Серафимыч, мальчишку этого защищаешь?! Какое тебе до него де…

– «Шестое. Повышенная озабоченность фантазиями и интроспекцией».

– Ты же слышал, что Милеев рассказывал! Он весь с головы до ног в этих Вселенных, только об этом и говорит – не это ли «озабоченность фантазиями»?

– А ты с ним пробовал говорить о чём-нибудь, помимо «вселенных»? Ты пробовал с ним просто разговаривать, не выискивая у него странности? Знаешь ли… я вчера с ним с огромным удовольствием обсуждал до поздней ночи новые направления в музыке. А ещё Хемингуэя, Достоевского, Пелевина… Он говорит о «вселенных» лишь тогда, когда его об этом спрашивает собеседник, так как ему по большому счёту всё равно, о чём говорить и говорить ли вообще. Он и сам прекрасно в тишине не скучает. Кстати, это следующего пункта касается: «Почти неизменное предпочтение уединенной деятельности». Есть кое-какие особенности, почему он в основном пребывает в одиночестве… Может, он и рад быть с людьми, да люди его почти не замечают.

– Ты о чём?

Неважно. Главное, что этот пункт тоже не подходит. Впрочем, как и следующий: «Заметная нечуткость к превалирующим социальным нормам и условиям».

– А это чем не подходит?

– А потому что он никогда не смотрит на «превалирующие нормы и условия». У него свой регулятор поведения, не общественный.

– Свой?

– Божий Закон – закон Любви… или души… или Вселенной… Название не имеет значения. Главное, что эти законы не противоречат и не мешают никому жить. Разве что в армии с ними не послужишь.

– Вот-вот! Он ведь именно поэтому здесь…

– Что же касаемо последнего критерия – «Отсутствие близких друзей или доверительных связей и отсутствие желания иметь такие связи»… то для Данила каждый человек близкий, и с каждым он общается так, словно это его старый знакомый – не играет, не соперничает, не доказывает… Чем плохо?

– Но, Серафимович, он же не-нор-маль-ный! Как ты этого не видишь?!

– Я вижу только, Лёша, что он не такой, как я и ты… но, может, это мы ненормальные? И нам пора ставить диагноз? Я перерыл кучу литературы по психиатрии, пока этого не понял.

– Ну а с Милеевым-то так или иначе что-то делать придётся!

– Будет день, Алексей Фёдорович, будет пища…

– Садись, Данил. Ну что, готов? Шмотки собраны?

– Да там и собирать-то собственно нечего.

– Мать в приёмной ждёт?

– Ага.

– Ну, я тебя долго задерживать не стану, просто попрощаться хочу. И ещё… сказать спасибо. Ты мне помог кое в чём… и я тебе искренне благодарен.

– Вот как?

– Да. Наши с тобой разговоры… твой новый, не запачканный воспитанием взгляд… в общем, я рад, что тебя встретил.

– А я рад, Лев Серафимович, что вы всё-таки рискнули допустить мысль, что мир может иметь совершенно другое устройство, нежели вы его себе представляете.

– С твоей помощью… с Божьей помощью… Хотя это одно и тоже… хе-хе…

– Я рад, что вы смогли открыться. Боль ушла, и теперь воображение свободно втекает через вас в этот мир.

– Ты прав… боль действительно ушла. И теперь я многое могу ощущать, что, казалось, ушло навсегда… Кстати, теперь я знаю ответ.

– Ответ? На что?

– Почему ты «случайно» оказался на Земле с памятью души, но без Миссии.

– И почему же?

– Не почему, а для чего! Для того, чтобы хоть некоторые из людей, столкнувшиеся с твоим безличием и чистотой, «очистились» сами. Я понял, что это задача каждого из нас – стать такой вот, как ты, пустышкой – без масок и ненужных условностей, свободным от страхов и боли, чтобы суметь прожить каждое мгновение с воображением… Быть человеком без Миссии – это и есть твоя Миссия. Показать людям, как это прекрасно – быть пустым. Я смог это увидеть… и ни о чём не жалею. Хочу тебе сделать подарок.