Танец фавна - Елена Бриолле

вообще проводить «Русские сезоны»? И что будет, если на Нижинского снова совершат нападение?

– Нет, наоборот, Ленуар, это вы не понимаете! Кардинал хочет использовать свою власть, чтобы отменить русскую культуру, выдавая ее за «мракобесие», как он написал в своем заявлении. Но это не так! Мы не можем просто взять и опустить руки! А скандал привлечет новую публику. Спектакль состоится, черт меня подери! Состоится. Им меня не запугать. Не будь я Сергей Дягилев.

Ленуар застыл на месте. «Русские сезоны» с каждым днем все больше походили на пороховую бочку, вокруг которой собирались лучшие артиллеристы. Еще немного – и они взорвут весь Париж.

– Турно! – закричал Ленуар в поисках своего верного гвардейца-великана. Придется организовывать собственный балет. Балет невидимой охраны русских танцовщиков…

О влиянии и страусах

Страусовые перья в зале соперничали по длине с пальмовыми ветвями. Пахло свежими лилиями и одеколоном, от чего голова кружилась еще больше. Пальцы пианиста парили над клавишами фортепиано. Мелодия сначала капала дождем, а потом рассыпалась трелями экзотических птиц. Яркие перья дрожали на шляпках дам и бросали вызов однообразным черным фракам кавалеров. Свежесть от заполненных колотым льдом стальных ведер спасала от жары. Официанты с прямыми спинами прекрасно дополняли интерьер колонного зала, и Ленуар начинал скучать.

Кальмет сдержал свое слово, и швейцар с испуганным видом и перьевой ручкой в белой перчатке поспешно пометил, что на файв-о-клоке 31 мая 1912 года присутствовал агент Безопасности Габриэль Ленуар. Однако, как ни хотел Гастон Кальмет скрыть это присутствие, его черные усы и черная сорочка неизменно привлекали внимание приглашенных. Единственное, что было светлым в незнакомце, – это его голубые глаза. Каждый в них видел свое собственное отражение, поэтому мсье Ленуар пугал еще больше.

Для того чтобы побыстрее отделаться от внимания полицейского, Гастон Кальмет подвел его к тучному господину с тяжелыми веками, лысиной и проседью в квадратной бороде, которая скрывала бабочку у него на шее.

– Ваш тезка, Габриэль Астрюк, импресарио «Русских сезонов» с нашей стороны, – представил господина главный редактор Le Figaro. – А это, мсье Астрюк, агент парижской префектуры полиции Габриэль Ленуар. Удивительно, что вы еще не знакомы!

И, оставив двух Габриэлей наедине, Гастон Кальмет, вооружившись, как настоящий француз, всеми видами острых ножей и слов для выживания в высшем обществе, поспешил представить пианиста приглашенным.

– Если вы хотели поговорить со мной по поводу убийства русского танцовщика, имейте в виду, что официально я понятия не имею, о чем идет речь! – сказал Астрюк.

Какой опытный пройдоха! Сразу понял, что перед ним не цыпленок, а птица покрупнее, которая может при желании и клюнуть.

– Я очень рад нашему знакомству, мсье Астрюк. У меня и в мыслях не было докучать вам расспросами, которые выходят за официальные границы вашей компетенции и осведомленности.

Астрюк глотнул шампанского и посмотрел на пианиста. Вокруг последнего уже порхал Кальмет, официанты и с десяток блистательных дам.

– Моя компетенция и осведомленность не имеют четких границ. Могу сказать только одно: кто-то явно хочет сорвать наш сезон, потому что сегодня вместо этого датского музыканта здесь должны были выступать Нижинский и Карсавина, но главный театральный критик Le Figaro Робер Брюссель передал мне, что их появление на файв-о-клоке нежелательно. И вместо того чтобы обеспечивать подобающую рекламу своим протеже, в этот прекрасный день, накануне следующего спектакля, я вынужден пить шампанское и приторно улыбаться даже вам.

– Насколько мне известно, вы давно создаете репутацию «русских» и «итальянских сезонов». Почему же ни Брюссель, ни Кальмет не прислушались к вашему мнению? – спросил Ленуар, с полуприкрытыми веками разглядывая публику.

– Робер не прислушался? Нет, Робер тут ни при чем. Он один из советников Дягилева. Как он мог написать что-нибудь против русского балета? Этот человек давно и успешно со мной работает…

– Вы хотите сказать «работает на вас»?

Астрюк еще раз глотнул шампанского и посмотрел на Ленуара.

– Если бы он работал на меня, а не на Le Figaro, то в газете вчера вышла бы статья другого свойства. К сожалению, влияние очень похоже на свободу: оно имеет срок годности и заканчивается там, где начинается влияние другого человека. Вы знаете, свобода не терпит пустого места, и существует только мгновение, когда ее поборники сформулируют «от чего» и «для чего» нужна эта свобода. Так же и влияние существует только до того момента, пока объект влияния не найдет себе новый источник вдохновения его поступков.

– Вы думаете, что вас сместили с пьедестала, мсье Астрюк?

– Меня? Меня очень сложно сместить. Я обладаю определенным весом, – похлопал себя по животу французский импресарио «Русских сезонов». – Однако еще никогда столь странная реакция Кальмета не заставала врасплох ни меня, ни Брюсселя. Для такого рода влияния нужны очень большие связи. Очень большие. – Астрюк вытянул пять пальцев своей руки вперед, а потом сжал их в кулак. – А теперь, если у вас больше нет вопросов, мне пора откланяться: я бы не хотел показываться на публике с тайным агентом больше пары минут. Репутация, знаете ли…

– Мсье Астрюк, позвольте тогда нанести вам совершенно неофициальный визит без посторонних глаз. У меня есть личные причины, по которым я хочу побыстрее раскрыть это дело, что для вас означает «замять его». По-моему, общий интерес налицо.

Астрюк поморщился.

– Какие у Габриэля Астрюка могут быть общие интересы с французской полицией?

– Я не просто полиция, я тот самый агент Безопасности, который раскрыл дело о Клубе кобальта. А оно затрагивало интересы очень влиятельных лиц. Вы слышали о нем?

– Нет.

– Узнайте и напишите мне время нашей будущей встречи в конторе «Русских сезонов».

– Куда же мне писать? Может, сразу президенту республики? – насмешливо спросил Астрюк.

– Зачем? Мое имя Ленуар, и префектура полиции находится на набережной Орфевр, 36. – Ленуар сделал легкий поклон. – Этих сведений достаточно, чтобы меня найти.

Как известно, ничто так не интригует собеседника, как информация, найденная им самим. И неважно, сколько людей ею уже владеют. Поиск сведений и их анализ как игра, в которой так приятно выигрывать! Ленуар закинул сеть, и теперь оставалось только ждать, когда Астрюк ему напишет. И они смогут поговорить серьезно.

Французский импресарио отчалил в сторону модного пианиста. Ленуар осмотрелся, взял из ближайшей вазы три лилии и подозвал официанта. Потом он обменял цветы на бокал шампанского и попросил их вручить Алин де Бонфан, Хизер Беркли и княгине Хадеми. В ответ официант обвел зал взглядом и сказал, что сегодня на концерт пришли только графиня де Бонфан и миссис Беркли. Затем, привыкший к капризам высшего общества, он с совершенно невозмутимым видом