"Все объекты разбомбили мы дотла!" Летчик-бомбардировщик вспоминает - Георгий Осипов

Антошкин родился в 1900 году, участвовал в Гражданской войне, в 1927 году окончил Качинскую школу летчиков. В финской войне командовал 18-м авиационным полком скоростных бомбардировщиков (СБ) в составе ВВС 15-й армии. Лично водил эскадрилью на боевые задания. В мае 1940 года Антошкину за успешное выполнение боевых заданий в борьбе с белофиннами и проявленные при этом личную отвагу и мужество было присвоено звание Героя Советского Союза. В начале войны он был назначен командиром 23-й авиационной дивизии, а теперь формировал 221-ю бомбардировочную авиационную дивизию Резерва Верховного Главнокомандующего.

На другой день на совещании руководящего состава командир дивизии ознакомил нас с обстановкой, представил комиссара дивизии С. Черноусова, старшего инженера Д. И. Степанова и поставил задачу быть готовым по прибытии наземного эшелона переправиться на оперативный аэродром в состав 4-й воздушной армии для боевых действий по поддержке войск Южного фронта.

Обстановка складывалась благоприятно. 221-я дивизия хотя и формировалась в полосе Южного фронта, но еще находилась в резерве. Это обстоятельство давало возможность использовать некоторое время на совершенствование боевой подготовки молодых летчиков и экипажей, чем мы немедленно занялись, одновременно сколачивая звенья и эскадрильи.

Войска Южного фронта оборонялись. 4-я воздушная армия после тяжелых боев по поддержке войск на Изюм-Барвенковском плацдарме была обескровлена. В полках было менее чем по семь самолетов, а половина летного состава были «безлошадные».

Узнав, что в Морозовске находится еще штаб 50-й дивизии Дальней авиации, мы с Гладковым разыскали его и встретились с командиром дивизии, бывшим любимым командиром нашего полка. Принял он нас радушно. За столом мы с Гладковым наперебой рассказывали полковнику С. Лебедеву, как личный состав полка воевал под Ельней и защищал Москву. На прощание мы пожали друг другу руки, пожелав успехов в борьбе с ненавистным врагом.

13 июня полк перелетел на оперативный аэродром Верхняя Ольховатка в 30 километрах северо-восточнее Ворошиловграда. Самолеты эскадрильи замаскировали на опушке рощи. Организовали связь и уточнили вопросы взаимодействия с полком обеспечивающих истребителей. Нам установили готовность к боевому вылету, но задач не ставили. В этих условиях мы проводили полеты на отработку групповой слетанности, бомбометания и стрельбы по наземным целям. Командир дивизии поощрял нашу инициативу. К каждому полету на бомбометание или стрельбу я составлял тактическую обстановку и вводными по радио обозначал обстрел зенитной артиллерии и атаки истребителей противника для отработки тактических приемов преодоления их противодействия. Каждый летный день я заканчивал подробным разбором техники пилотирования, бомбометаний, стрельб и поведения экипажей при реагировании на вводные. После официального разбора летчики и штурманы эскадрильи подолгу затягивали беседу, задавая различные вопросы по тактике действий экипажей в различных ситуациях боевого полета.

— В чем главная опасность для летчика на войне? — спросил однажды Никотин.

Я ответил, что опасности, вообще отвлеченной для летчика, не существует. На войне опасность состоит из ряда отдельных угроз для жизни каждого и для бомбардировщика. Опасны атаки истребителей, в несколько раз менее опасен обстрел самолетов зенитной артиллерией. Кроме того, опасно отрываться от боевого порядка эскадрильи, терять ориентировку, терять скорость, не следить за расходом горючего. Так что некоторые угрозы были в полетах и раньше и могут возникнуть в будущем.

— А что значит овладеть тактикой бомбардировщика? — спросил летчик Недогреев.

— Овладение тактикой заключается в том, чтобы выполнить поставленную задачу, то есть разбомбить и уничтожить цель, предвидеть действия противника, преодолевать противодействие истребителей и зенитной артиллерии, сохранить самолет и экипаж, преодолев все угрозы одну за другой. Но главное — точно поразить цель, — ответил я.

— Товарищ командир, объясните, пожалуйста, что такое мужество, а то мы склоняем это слово все время, а что это такое, никто не говорит, — спросил Рудь.

— Мужество летчика — это способность в боевом вылете преодолеть или победить свой страх ради Родины и боевых товарищей, товарищ Рудь. Есть и другое мужество, основанное на честолюбии. Некоторые побеждают свой страх в бою, для того чтобы отличиться, выдвинуться среди других и получить награду.

— А если у меня и то, и другое, плохо это или хорошо? — не отставал Рудь.

— По-моему, хорошо, только первые мотивы мужества должны быть ведущими, — ответил я.

Над нашим аэродромом часто пролетали воздушные разведчики противника, но аэродром не бомбили. Так как воздушных стрелков в экипажи полк не получил, я предложил мастерам по вооружению стать воздушными стрелками. Большинство из них с радостью приняли предложение, и мы приступили к обучению новых воздушных стрелков стрельбе по воздушным мишеням и отражению атак истребителей противника во взаимодействии с верхними стрелками-радистами и другими стрелками звеньев и эскадрильи. Вместе с комиссаром Лучинкиным мы тщательно изучили политическое лицо и прошлое поведение каждого нового воздушного стрелка и провели с ними ряд бесед. Лучинкин говорил новым воздушным стрелкам, что они должны гордиться тем, что теперь принадлежат к летному составу.

Для проверки облетали вновь назначенных стрелков в воздухе. Большинство показали себя устойчивыми к перегрузкам и болтанке в полете, а тех, кто не выдерживал и пачкал пол в кабине, пришлось заменить. Остались недовольными только инженер по вооружению Д. Заяц и старший врач полка Левертов. Заяц ворчал:

— Какие из них стрелки? Они просто захотели есть летный обед да носить летное обмундирование. А кто теперь будет бомбы подвешивать под бомбардировщики и снаряжать пулеметы?

Левертов сетовал:

— Как же так назначать на летную должность без медицинской комиссии? Это же нарушение всех приказов.

Но медицинскую комиссию ждать было некогда. Каждый час мог последовать приказ на боевой вылет.

На совещании командир дивизии Антошкин на словах довел до руководящего состава директиву Верховного Главнокомандующего, в которой, наряду с другими причинами поражения наших войск на Керченском полуострове, указывалось на необходимость организации четкого взаимодействия наземных войск с авиацией. Антошкин сообщил, что немцы готовятся к наступлению, и потребовал повысить готовность к боевым действиям, тщательно изучив с летным составом порядок взаимодействия с наземными войсками.

Вечером 23 июня в полк поступило распоряжение рано утром перебазироваться на север, на аэродром Копенки в 30 километрах от Россоши, в состав 8-й воздушной армии Юго-Западного фронта. Начальник разведки дивизии Катеев информировал нас, что линия фронта в районе предстоящих боевых действий проходит от Солнцево на юг вдоль железной дороги до Прохоровки, 15 километров восточнее Белгорода, далее Ольховатка, Двуречная. В районе Щебекино, Волчанск, Ольховатка противник сосредоточил ударную группировку 6-й армии с большим количеством живой силы, танков и артиллерии.