Слепой. Я не сдамся без боя! - Андрей Воронин

— Я понял тебя, Черный Волк, — склонив голову, чтобы собеседник не заметил горящей в его глазах упрямой злобы, смиренно произнес бывший майор Тагиев. — Обещаю, это больше не повторится.

— Звучит не слишком искренне, — заметил Юнусов, от взгляда которого, казалось, не могло укрыться ничто. — Ты все-таки обиделся на меня, Махмуд, а напрасно. Вынужден заметить, что ты больше думаешь о себе, чем о деле.

— Если бы не мое уважение к тебе… — расправил плечи Тагиев.

— Помолчи! — резко оборвал его бородач. — Речь не об уважении, а об интересах дела — тех самых, о которых ты забыл ради мелкой личной мести. Ведь ты неспроста направил своего смертника именно в Кировский райотдел, верно? Если мне не изменяет память, именно там ты и служил до того, как тебя выгнали. Позволь рассказать тебе одну притчу. Некогда великий воин ислама Талиб, сражаясь за веру, поверг противника на землю и занес над ним саблю, чтобы нанести последний удар. Не в силах защититься, враг плюнул ему в лицо. Тогда Талиб опустил оружие и ушел. Через много лет он случайно встретил этого человека, и тот спросил: «Скажи, почему ты меня тогда пощадил?» И великий Талиб ответил: «Если бы я убил тебя тогда, я сделал бы это не во имя Аллаха, а из мести». И пораженный его ответом человек пал перед ним на колени… Ты понимаешь, надеюсь, о чем я говорю?

Тагиев почел за благо промолчать.

— Кроме того, — продолжал Юнусов, казалось, задавшийся целью окончательно смешать собеседника с грязью, — ты убил не тех. Ты должен понимать это лучше других, потому что всего год назад сам был милиционером и сражался на стороне противника. Теперь ты с нами, и как знать, не случилось ли бы то же самое с кем-то из тех девяти человек, которых ты прикончил? Все они были нашими единоверцами и работали, чтобы прокормить семьи. Ситуация меняется на глазах, Дагестан поднимает голову и расправляет плечи, и, быть может, завтра те, с кем ты расправился, повернули бы оружие против неверных. А теперь вместо девяти возможных союзников мы имеем девять осиротевших семей, целую кучу родственников и друзей, которые проклинают нас и клянутся отомстить. Ты этому радуешься, Махмуд? Хватит стрелять в единоверцев, пора заставить врага на собственной шкуре почувствовать, что такое война на его территории! Трем центнерам гексогена, которые ты так опрометчиво использовал не по назначению, нашлось бы лучшее применение. А теперь следует ожидать очередного усиления мер безопасности, особенно здесь, в Москве, где уже и так шагу не ступишь без личного досмотра и проверки документов. Запланированную акцию придется отложить — по твоей вине, Махмуд, и только по твоей!

— Так чего же ты ждешь? — потерял, наконец, терпение Тагиев. — За половину перечисленных тобой провинностей любого человека следовало бы пристрелить на месте. Сделай это и успокойся!

Саламбек Юнусов снова провел ладонью сверху вниз по бороде, будто проверяя, на месте ли она, и укоризненно покачал головой.

— Если бы покой можно было обрести, прострелив твой твердый лоб, я не колебался бы ни секунды, — сообщил он. — Но, если ищешь покоя, стрелять надо не в других, а в себя. Я уже сказал, что ценю тебя и уважаю, так не заставляй повторять это снова, не то я подумаю, что ты напрашиваешься на комплимент, а то и, чего доброго, ищешь утешения! Ошибки надо исправлять, да и не так уж они велики, чтобы нам из-за них ссориться. В конце концов, как говорят русские, нет худа без добра. Приходится признать, что здание ФСБ нам не по зубам. Бетонные блоки, которыми они огородились — это только верхушка айсберга. Этот дом наверняка защищен так, что к нему не прорвешься даже на танке. Значит, от старого плана придется отказаться и разработать новый, нанеся удар там, где его не ждут.

— А…

— А девушка, которую ты привез, нам пригодится. Задержка даже к лучшему — будет время как следует с ней поработать, внушить ей желание умереть за веру… Пусть пока побудет у тебя. Только не дай ей сбежать, ладно? И не переусердствуй с наркотиками, чтобы, когда придет время, не получить безмозглый кусок мяса, неспособный самостоятельно спуститься по лестнице и открыть дверь, а то и труп с пеной на губах. Жалко, что там, в Махачкале, ты использовал ее брата, он мог бы оказаться полезным здесь.

— У тебя есть какие-то мысли? — с хищным оживлением поинтересовался бывший майор.

— На то всемогущий аллах и дал человеку голову, чтобы в ней водились мысли, — заметил бородач. — Послушай, о чем я подумал, и не спеши соглашаться, мне нужно, чтобы ты постарался найти в плане слабые места. Конструктивная критика — путь к устранению недостатков, разве нет? Даже бюрократы иногда говорят правильные вещи, но это не оправдывает их существования…

Махмуд Тагиев уже второй раз за время разговора отметил про себя, что слышал нечто подобное буквально час назад, в шашлычной старого Абдуллы, но снова промолчал, сочтя свое наблюдение не имеющим прямого отношения к делу.

— Вот что я предлагаю, — продолжал Юнусов. — Раз сама Лубянка нам пока не по зубам, я бы еще раз ударил по одноименной станции метро. Да-да, именно по ней! Они думают, что больше мы туда не сунемся, побоявшись их хваленых мер безопасности, которые сводятся к тому, что милиция, наплевав на приличия и религиозные чувства наших единоверцев, прямо на улице обыскивает женщин в хиджабах. Как обойти их посты, мы придумаем, главное сейчас не это. Нам нужен еще один шахид, который подгонит к выходу из станции машину со взрывчаткой. Автомобиль сейчас готовят в мастерской Бек-Мурата. Это будет фургон с двойными стенками, между которыми Бек-Мурат заложит дополнительный заряд взрывчатки и осколочный материал — болты, гайки, гвозди, шарики из подшипников и прочее железо. В фургон мы погрузим мешки с гексогеном, он подъедет к станции и будет ждать. А когда внизу произойдет взрыв и выжившие полезут наверх, как муравьи из разворошенного муравейника, наш шахид взорвет фургон в самой гуще толпы… Как тебе нравится моя идея?

Тагиев немного помолчал.

— Прости меня, уважаемый, — сказал он, наконец. — Я глупец, ибо действительно счел твои слова обидными. Теперь я вижу, что ты был ко мне даже чересчур снисходителен. Ты хотел критики? Увы, я честно, со всем старанием ищу и не нахожу в твоем плане слабых мест! Могу лишь сказать, что он требует тщательной проработки, но идея… Идея хороша, шайтан меня забери! Крови будет столько, что Москва воистину содрогнется, как ты и обещал в своем выступлении по телевизору. Позволь сказать, что у меня есть на примете кандидат в шахиды. Я сегодня встречался с человеком, который говорит буквально твоими словами и даже уже пытался сам, без помощи и руководства, совершить акт возмездия. Правда, по неопытности у него ничего не вышло, его поймали, но он бежал и сам предложил мне свои услуги…

— Постой, — перебил его Юнусов, — кажется, я знаю, о ком ты говоришь. Это тот ненормальный, который пытался взорвать подстанцию?

— Верно, — медленно произнес Тагиев. — Но как, во имя Аллаха, ты узнал?!

— Догадаться несложно, — с непонятной собеседнику грустью в голосе произнес Юнусов. — Я все тебе объясню, но прежде скажи, о чем вы с ним говорили. Вернее, как много ты ему успел сказать.