Рожденные в завоеваниях - Селия Фридман

«Да, очень много сил надо приложить, чтобы убить такую девочку!» — подумала Торжа.

— Признаю: я довольно сильно сомневалась перед тем, как позволила тебе вести переговоры с браксинцем, — осторожно сказала она.

— Ну тогда я признаю, что удивилась, когда вы мне позволили это, — веки Анжи задрожали и темные глаза открылись, внимательно рассматривая, изучая гостью. — Почему вы все-таки позволили?

— Не уверена, что смогу тебе ответить. Я доверяю шестому чувству — обычно оно у меня надежное. Я хорошо умею оценивать людей, а ты вызвала у меня доверие. Да и выбор был небольшой, — уныло призналась Торжа, затем наклонилась вперед и мягко добавила: — Анжа лиу, ты знаешь, чего ты добилась?

И снова ясный, пронзительный взгляд выстрелил из-под обожженных век.

— Расскажите мне.

— Ты — кровопускательница. — Торжа посмотрела на левую руку девочки — над запястьем навсегда остался темный порез. Рука Анжи напряглась в бессознательной реакции на осмотр. — Ты — человеческий кровопускатель. Не шпион, который обесчестил хьярке, сражаясь против местных, а та, кого дарианцы сами подняли до своего статуса. Причины не имеют значения — остается факт. Люди стали более уважаемы в глазах дарианцев. Миновал не только кризис, но и ситуация заметно улучшилась. Два века дипломатических усилий — и ты позоришь всех нас за один день. Анжа лиу… — она внезапно понизила голос. — Почему ты охотилась на браксинца?

— Для собственного удовольствия, — резко ответила девочка.

— Таким ответом твои враги могли бы гордиться.

— «Чтобы охотиться на барксинца, нужно думать, как браксинец». Вы знаете, кто это сказал?

— Дармел лиу Туконе.

— Мой отец. Моя семья долго служит Империи. Если бы не… очевидное… то я бы продолжила это.

«Сейчас, — подумала Торжа. — Скажи это».

— Ты все еще можешь это сделать, — произнесла вслух.

— Вы понимаете, что говорите? — поразилась девочка.

— Думаю, да. — Торжа улыбнулась, ей стало смешно.

— Я даже не могу стать гражданкой Империи, не то что служить в войсках. Мне запрещено получать даже самую низшую форму допуска Службы Безопасности.

— Я это знаю.

— Тогда как…

— Позволь мне кое-что рассказать тебе о правителях Империи. Сам император — человек практичный и не терпит бюрократической ерунды. Если военные скажут, что ты нам нужна, то он тебя поддержит. Эбре ценит мое мнение и будет действовать соответственно; Звездный Контроль тебя также поддержит.

— Всего две стороны.

— Совет Правосудия ты никогда не заполучишь. Они не могут отменить свое решение относительно тебя, потому что таким образом их работа ставится под сомнение. Что касается Объединенного Совета Наций, то у директора Звездного Контроля есть почетное место в Палате Людей, через которую он может выступить от твоего имени и также следить за работой Совета и вовремя принимать нужные меры.

— А ни Кахв будет яростно сражаться от моего имени?

— Сомневаюсь. Но Эбре уже выбрал преемника.

— Вас? — догадалась Анжа и ее глаза распахнулись.

Торжа утвердительно наклонила голову.

— Новость еще не сообщалась. Я предпочитаю, чтобы она пока держалась в тайне.

— Я понимаю. Это означает, что трое из пяти глав ветвей власти Империи будут женщинами…

— Две женщины и тисан-производитель, но результат один и тот же — равновесие пятьдесят на пятьдесят также ненавистно браксинцам, как женское большинство. Для нас это простой вопрос, и совсем не относится к полу — но для них это будет означать переход от мужской империи к женской. Как только прозвучит официальное объявление, заново начнутся военные действия и станет проявляться символическая жестокость. Как и всегда в таких случаях.

Торжа наклонилась поближе к девочке.

— Я хочу ввести тебя в Звездный Контроль.

— Вам придется вступить в настоящую схватку! — Предвосхищение удовольствия ярко вспыхнуло в темных, чужих глазах Анжи.

— Но ты согласишься?

— Институт меня не отпустит.

— Еще два года и период твоего базового обучения закончится. После этого ты можешь ездить туда и обратно в Академию.

— Они меня не примут.

— Эбре может отменить запрет приемной комиссии.

— А он это сделает?

— Если к нему найти правильный подход, — улыбнулась Торжа.

— Кажется, у вас есть все ответы.

— Я пыталась предусмотреть все вопросы. У меня нет иллюзий — да, будет нелегко, Анжа лиу. Но я вижу в тебе огромный потенциал, что возможно проявить только на Военной Границе. А ты что скажешь?

— Что я могу сказать? — вздохнула девочка. — Это то, о чем я всегда мечтала. И мне совершенно нечего терять. Да, командир звездного флота. Я отвечаю — да.

— Ну тогда отдыхай и набирайся сил. Эбре находится на Дари и мы можем провести церемонию здесь. После этого Совету Правосудия придется общаться с тобой через меня.

И также Совету Наций, подумала Торжа, и императору. И это не упоминая Институт, который заявляет о фактическом владении девочкой… Но это легко уладить.

Но как, именем Хаши, она собирается все это объяснить Эбре?

«Чем сложнее язык, тем он больше способен влиять на мысли людей».

Харкур

149 — И вода спала (ожидание ужаса, которое достигает пика к концу строки 150)

150 — Некая форма осталась на плаву (печаль с намеком на жуткое очарование)

151 — Бледная рука обхватила холодный камень (конец)

152 — Последний фонтан брызг, чтоб покрыть руку смертью.

Я ждала.

Собравшаяся компания молчала. Их лица под маской браксанского образа ничего не выражали.

Наконец кайм’эра Затар кивнул. Я позволила вздохнуть.

— Это было хорошо сделано, — он махнул слуге, чтобы мне заплатил. — Хотя, учитывая твою аудиторию, я удивлен отсутствию привкуса вторичного эротизма в последнем образе.

Я ругала себя за выбор; вслух же стала его защищать.

— Разве для такой аудитории эротическое содержание является неотъемлемой частью образа? Переход в открыто сексуальный речевой режим кажется, по крайней мере мне, ненужным и даже излишним. Таким образом пришлось бы пожертвовать тонкостью образа.

— О, я полностью согласен с твоим выбором — но меня удивляет, что не относящийся к браксанам человек может быть таким чувствительным. — Передо мной выложили порядочно золотых синиасов. Я попыталась не выдать свое удивление. — Бери их, женщина! Выступление того стоило.