Мятежница - Марина Эльденберт

Вот только страдают при этом другие! И сила Древа — единственное, что может его остановить…

Древо.

История Голоса Камня по-настоящему напугала меня. До дрожи, до холода в сердце. Источнику все равно, он сгусток энергии, которая вспыхнет с новой силой. И то, что случилось сегодня, давало надежду, что у князя Брока все получится. Но при этом убивало мою собственную надежду, что смогу остаться собой, а не сосудом для Древа.

Мысли об этом тянули на дно, и больше не хотелось никуда идти. Ни на пир маннцев, ни продолжать путешествие. Не хотелось бороться.

Опустилась в кресло, сжала кулаки и уставилась в точку перед собой. Ею оказалась чаша, из которой пил Логхард. Но, почти соскользнув в омут отчаяния, я сама себя осадила.

Я не просила такой судьбы, но согласилась, в глубине души сомневаясь, что справлюсь с ценной ношей и более чем сложной задачей. И все же я прошла долгий путь, оказалась по другую сторону гор, гораздо ближе к Дибре, чем была. Прошла этот путь несмотря на то, что боялась. Боялась артанского войска. Боялась за Роуз, за народ Нифрейи. Боялась прикосновений Кейна Логхарда… Боялась, но все равно не сдалась.

Вот и сейчас не сдамся!

Княгиня говорила, что сосудом для Древа может стать женщина, рожденная в семье магов, лишенная возможности творить волшебство. Голос Камня был человеком, мужчиной, возможно, именно поэтому его постигла такая участь, а я… Нифрейя возродится, если верить пророчествам. Если удастся добраться до князя Брока: я своими глазами видела цветущее Древо.

Но для начала нужно придумать, как сбежать.

Я встала и принялась вновь расхаживать по комнате. Случай в лесу научил тому, что побег без плана обречен на неудачу. Чтобы выйти из Грода, мне необходим действенный план. Браден не выдал меня, но вряд ли он предаст своего князя. К тому же после прибытия в Грод мы с ним больше не виделись. Не уверена даже, что он будет на пиру…

Пир!

Остановилась, закусив губу.

Пир — это прекрасная возможность присмотреться к маннцам. Меня ждет личная благодарность правителя и пристальное внимание остальных. Наверняка на таком празднике будет множество вельмож, людей, для которых я вроде героини, сделавшей их родник еще более могущественным. Кто-то из них точно знает крийский или артанский. Кто-то из них вполне способен мне помочь, надо только правильно себя преподнести.

Логхард еще пожалеет, что взял меня с собой.

Мысли нарушил стук в дверь, и в покои одна за другой шагнули служанки. К знакомой мне девушке присоединилась прислужница постарше. Такая же смуглая, круглолицая, с раскосыми глазами и в темно-сером платье. Несмотря на полноту, она двигалась очень быстро и легко.

Только приготовилась к тому, что вновь придется общаться на языке жестов, как женщина заговорила на крийском:

— Меня зовут Марна, а это, — кивок в сторону второй служанки, — Мэй. Мы здесь для того, чтобы приготовить лиму к празднику.

Даже не знаю, от чего я больше растерялась — от того, что наконец-то могу говорить с кем-то кроме Логхарда, или от того, как ко мне обратились. Я невероятно мало знала про Манн, но вспомнила, что лимой называли темноволосую красавицу, которая точно не считала меня равной себе.

Ошибка или приказ князя? И каких еще сюрпризов мне ждать?

Как бы там ни было, если я хочу произвести впечатление, начинать надо уже сейчас. Вскинула голову и улыбнулась женщинам.

— Марна, Мэй, буду очень благодарна вам за помощь.

Служанки действовали слаженно: помогли снять платье, принесли воду, чтобы я смогла смыть остатки грязи и пыли. Потом Мэй усадила меня в кресло и взялась расчесывать гребнем волосы, а Марна сняла мои туфли и принялась массировать ступни.

В Нифрейе не принято, чтобы твоих ног касался чужой человек. К тому же надавливания на чувствительные точки напомнили мне о том, что делал артанский князь в первую ночь путешествия, когда боль сменялась облегчением, граничившим с удовольствием, а по коже расходились волны тепла, и щеки начинали пылать похлеще пламени в камине. Стоило прикрыть веки, перед мысленным взором тут же возникал Логхард. Даже аромат хвои заставлял думать о князе.

Осознание этого отрезвило, но движения Марны оказались настолько приятными, что спустя несколько минут я снова соскользнула в блаженную полудрему.

— Спасибо, — искренне поблагодарила служанку, когда она закончила. — Откуда у вас такие умения?

— От матери, а у нее от бабушки, — улыбнулась она. — У меня на родине, в Кри, тело считается сосудом для души. Если не ухаживать за телом, то душа скорее покинет его.

Последнее настолько перекликалось с судьбой сосуда для источника, что мои брови поползли вверх.

— Как необычно. И давно вы живете здесь?

Год при нифрейском дворе не прошел даром. Я знала, что от слуг можно узнать обо всем, что происходит во дворце. Главное их разговорить.

— Большую часть жизни, лима, — без стеснения ответила Марна, убирая масло в корзину и перебирая другие склянки. — Меня еще совсем молоденькой подарили княжеской семье.

В горле разом пересохло.

— Подарили?

— Как рабыню.

Вгляделась в темные глаза служанки, но не нашла там сожаления или грусти. Только сейчас я начинала понимать, как ничтожно мало знаю о мире. Она спокойно говорила о таких вещах, которые в Нифрейе считались чудовищными.

— Княгиня освободила меня.

— Там, откуда я родом, нет рабства, — осторожно сказала я. — То есть раньше не было…

Я не знала, какую политику выберет преемник Логхарда в замке Норг и что ждет нифрейцев до тех пор, пока не вернется князь Брок.

— Правда, что вы из Нифрейи? — неожиданно спросила Марна, доставая пузатую глиняную банку.

Значит, во дворце уже разнесли весть о пленнице артанского князя. Города разные, а люди везде одинаковые. В груди неприятно кольнуло, но я лишь пожала плечами, стараясь не выдать своего замешательства.

— Это так удивительно?

— Простите за любопытство, лима, — тут же низко поклонилась Марна. — Просто о Нифрейе и ее источнике ходят легенды. Говорят, это удивительная страна, где все иначе. До сегодняшнего дня я не встречала ни одного нифрейца. А тем более ту, что одним прикосновением возвращает силу источнику.

Я кивнула, принимая извинения, но продолжать разговор о доме не стала. Рабыня самой княгини не могла быть обычной женщиной, а свободная служанка — тем более. Как фрейлина, я знала это лучше всех.

Ох, не так проста эта Марна! Интересно, князь в курсе, что ее ко мне нарочно подослали, или она единственная знает язык Кри?

— Нужно смазать ссадины.

— Что значит «лима»? — спросила, когда Марна принялась обрабатывать мою руку травяной мазью. Я умудрилась сбить локоть и расцарапать ладонь, когда рухнула на землю.