В ее сердце акварель - Юлия Климова

Леся улыбнулась, представляя старинный бальный зал, гостей, разодетых в пух и перья, небольшой оркестр и сияющий мраморный пол. Воображение торопливо дорисовало круглые столы, застеленные свисающими до пола скатертями, всевозможные закуски, фрукты и десерты. И в центре зала – трон, на котором сидит…

– Как зовут твою маму? – спросила Леся.

– Зофия Дмитриевна.

…на котором сидит Зофия Дмитриевна Кравчик, точно королева.

– Редкое имя.

– У нас польские корни; впрочем, мама очень любит рассказывать об этом сама, так что, скорее всего, послезавтра тебя ознакомят с генеалогическим древом нашей семьи. Мужайся! – Кирилл подошел к двери, наклонил голову набок и весело спросил: – Согласна?

Приглашение действительно граничило с искушением, когда слишком много «нельзя», мало «можно», подрагивает душа, а разум молчит, не желая брать на себя ответственность. Во-первых, предстоит познакомиться с семьей Кирилла, во-вторых, речь о дне рождения его мамы, в-третьих, в чемодане нет подходящих для подобного вечера вещей, в-четвертых, Василий Петрович… в-пятых… в-шестых…

– Согласна, – кивнула Леся, не оставляя себе шанса для отступления. Теперь, когда воздух был пропитан свободой и началась новая самостоятельная жизнь, чувства стали острее и тяжелее, хотелось идти вперед, пробовать, решаться и ни о чем не жалеть. Леся подошла к Кириллу, бросила на него короткий взгляд и вышла из дома, пряча улыбку. Стало даже интересно, как отреагирует на эту новость Василий Петрович, нужно ли готовиться к очередной битве или дядя абсолютно равнодушен к соседям? Хотя польские корни и краковскую колбасу он поминал недобрым словом, кажется, уважением семья Кравчиков у него не пользуется. А существуют ли на земле те, кого Василий Петрович действительно уважает? Битва. Да, будет битва. Олеся автоматически сжала кулаки. Она бы не рассказывала о приглашении, но избежать разговора не получится.

– Мне кажется, пришло время обменяться номерами телефонов. Если ты заблудишься в наших окрестностях, то звони, я с радостью спасу.

– Хорошо, – Леся засмеялась и продиктовала свой номер. – Только я редко беру с собой мобильный телефон, почему-то в Утятине он кажется лишним. Да и в Москве тоже не всегда… Здесь здорово, мне очень нравится.

– На улице гораздо лучше, чем в доме. Старина стариной, однако свежий воздух еще никто не отменял. – Кирилл набрал номер Леси, дождался гудка и отключил вызов. – Теперь и у тебя есть мой номер, звони, когда захочется: по поводу и без повода. Мне будет приятно. – Он выделил последнее предложение, подошел ближе и добавил: – Предлагаю завтра встретиться на том же месте, только пораньше. Боюсь, я буду слишком сильно скучать и до вечера не доживу. После обеда, часа в четыре подойдет?

Леся поймала искры веселья в темных глазах Кирилла и ответила улыбкой. Он обещал пригласить ее на танец, неужели это случится? Послезавтра… Как странно представить, что они кружатся по залу. Да-да, по залу, как в давно забытые времена. «Мне нужно платье. Простое. Лучше однотонное. Где бы его раздобыть?»

– Значит, в четыре часа у сосны? – уточнила Леся, мысленно торопя время.

– Да, – Кирилл взял ее за руку и потянул к калитке. – Давай обойдем вокруг поля; надеюсь, дорога сухая, иначе мы перепачкаемся по самые уши. Не знаешь, почему мне бесконечно хорошо с тобой? Признайся, ты свалилась с неба. Пожалуй, другого объяснения быть не может… Я не верю в Москву, в электричку, в твоего дядю, ни во что не верю! Ты свалилась с неба, и точка.

– Честно говоря, нет, – развеселилась Леся, чувствуя, как Кирилл крепче сжимает ее пальцы, будто она – неземное существо, способное с минуты на минуту раствориться в воздухе, и есть еще маленький шанс удержать ее рядом. – А дядя у меня уж точно самый настоящий…

Она замолчала, вспомнив, как похожи дома Василия Петровича и Кравчиков. Странно – да, но часто сложное объясняется простым, и сейчас совсем не хочется думать, отчего так, а не иначе. Лучше потом еще раз задать вопрос дяде.

«Василий Петрович, я пойду к Кириллу в гости, надеюсь, вы не станете возражать».

Глеб немного кривил душой: Ева интересовала его не только как пропуск в семью Кравчиков; чем больше он думал о ней, тем сильнее разгорался азарт. Девчонку Олесю в хорошие руки он пристроил («принц» наверняка уже скачет на белом коне в ювелирный магазин), теперь потянутся однообразные серые будни, и останется лишь таскаться по полям-лесам, пить горькую и спорить с бабкой Лизой. Елизавета Ильинична – женщина, несомненно, интересная и обожаемая, но по возрасту уже глубоко дремучая… Нет, куда лучше совместить приятное с полезным. И чем задачка сложнее, тем заманчивей результат.

«Да, Небесная канцелярия? Соскучились, наверное, по мне? Все в окошко смотрите: не едет ли наш бравый Амур? Наш геройский Глеб Андреевич Трофимов! Ничего, скоро увидимся…»

Правда состояла в том, что никто не имел права лишать Еву Кравчик выбора: идти ей направо или налево, любить или ненавидеть, грешить или нет. Каждый человек на земле, сталкиваясь с теми или иными предложениями судьбы, самостоятельно делает выбор и несет за него ответственность.

«А я всего лишь скромный змей-искуситель, случайно встретившийся на пути. Не аплодируйте моему коварству, что вы, что вы, это совершенно лишнее».

Глеб подавил смешок, поднялся в горку, остановился около трех дружных сосен и посмотрел на внушительный дом Кравчиков. Прятаться за редкими высокими кустарниками было удобно: они скрывали от посторонних глаз, но при этом предоставляли вполне сносный обзор.

Новые джинсы сидели как влитые, свитер модного горчичного цвета добавлял шика, коротко стриженная борода явно работала на мужественность и загадочность. Глеб посмотрелся в зеркало перед выходом и остался абсолютно доволен отражением.

«Люди, любите простых рядовых Амуров, они так нуждаются в вашем тепле… – Едко улыбнувшись, он прислонился к стволу дерева. – Интересно, как часто Ева выходит из дома? Не сидит же она часами в четырех стенах. Н-да… Не пришлось бы здесь дежурить сутками».

Глеб настроился на волну Олеси и удовлетворенно кивнул, обнаружив ее в северной части деревни – видимо, свидание затягивается, домой девчонка явно не торопится.

«Воркуйте, голубки, воркуйте, может, я попозже и присоединюсь к вам…»

Давным-давно, когда Глеб только обрел определенные способности, «волшебство» вызывало взрыв эмоций. По телу разливалось блаженство вседозволенности, от восторга кружилась голова и подкашивались ноги. Но как быстро его научили падать с небес на землю (в буквальном и переносном смысле), как доходчиво объяснили, что дарованной силой можно пользоваться лишь при определенных обстоятельствах, исключительно для достижения поставленной цели. К тому же любое «волшебство» имеет строго установленный объем и срок, не стоит тратить его по пустякам, иначе потом придется скрипеть зубами и ждать, когда все вернется на круги своя. «Бюрократы!»