Пропавшая девушка - Роберт Лоуренс Стайн

Пеппер сощурилась на меня.

— То есть она никогда тебе не звонила и не писала? — И опять я услышал в ее голосе горечь.

Я покачал головой.

— Сожалею. У меня ее номера нет. Она новенькая. Только недавно переехала. Мы знакомы от силы пару недель.

— Е-мейл? — спросил Нова.

— Нет, — сказал я. — Она никогда мне не писала. Я… у меня его нет.

Пеппер глядела на меня с подозрением. Неужели думала, что я вру? Покрываю зачем-то Лиззи?

— Я правду говорю, — сказал я ей.

— Стало быть, у тебя нет ни ее номера телефона, ни адреса электронной почты, — подытожил Нова. — Но ты хотя бы знаешь, где она живет?

— Г-говорила, что где-то неподалеку, — промямлил я. — Но… нет. Я не знаю ее адреса.

Они повернулись к Пеппер.

— На меня не смотрите, — отрезала та. — Я к ней в гости не хожу. Уж поверьте: мы с ней и близко не подруги.

Потирая бородку, Нова пристально поглядел на Пеппер.

— Вы враждуете?

— Еще чего, — поспешно ответила Пеппер. Она бросила взгляд на своего отца, который стоял у окна и молча смотрел на нас. — Мы с Майклом… мы раньше встречались. А потом появилась Лиззи и… сама стала встречаться с ним. Ну и… мы с ним порвали.

Нова кивнул.

— И она опознала этого самого Энджела, когда он лежал на снегу?

Пеппер кивнула.

— Она сказала, что он психопат. Что он избил в ее прежней школе учителя. Разбил его головой стеклянную дверь.

Нова повернулся к Гонзалес.

— Нужно поговорить с этой девочкой… — он взглянул на айпод, — …Лиззи Уокер. И немедленно.

— Поищем ее контактную информацию в школе, — ответила Гонзалес.

Они поднялись с кушетки.

— Мы разыщем этого Энджела, — пообещала Гонзалес.

Мистер Дэвис отошел от окна. Он указал рукой на нас с Пеппер.

— А с ними как быть? В смысле, им ничего не грозит? Не следует ли нам…

— Можете возвращаться к занятиям, — сказала Гонзалес. — Мы организуем в районе школы регулярное патрулирование. Тем не менее, не задерживайтесь допоздна. Никуда не ходите в одиночку. Старайтесь держаться в группе.

— Будьте осторожны, — добавил Нова, — будьте предельно осторожны.

32

В ночь на пятницу намело чуть ли не на фут снега, настоящего, плотного снега, что так восхитительно хрупает под ногами. Когда же, наконец, взошло солнце, весь город засиял мириадами снежных искр.

В субботу я помогал отцу в магазине. Ехали мы туда в почти полном молчании. Ривер-Роуд успели расчистить, но наш автомобиль все равно слегка заносило на поворотах. Папа отыскал свою любимую радиостанцию, крутившую музыку-кантри, и врубил ее на полную громкость. Наверное, ему попросту не хотелось со мной разговаривать.

Он даже не сообщил мне, что наш магазин разжился двумя новенькими «Полярисами». Когда-то я смерть как хотел погонять на таком. Видите ли, эти красавцы способны пройти где угодно. Они божественны.

Однако я понимал, что сейчас лучше и не просить. Должно было пройти еще очень немало времени, прежде он снова станет мне доверять. Всю неделю он был крайне молчалив. Он не бушевал, не читал долгих нравоучений, не предлагал перетереть по душам, «как мужчина с мужчиной». Он сказал только, что очень во мне разочаровался.

Мама же, по ее собственным словам, была скорее напугана, чем рассержена. Разумеется, ее весьма огорчало, что я не был откровенен ни с ней, ни с отцом, даже когда попал в серьезную передрягу. Папа же был рад и тому, что я остался цел и невредим. Оба они понимали, что я был на волосок от гибели… и что человек, подстроивший нам эту автокатастрофу, до сих пор разгуливает на свободе.

Дел в магазине оказалось невпроворот, поскольку всем хотелось погонять на свежем снегу. Сначала я долго стоял за кассой. Потом разъяснял новым покупателям разницу между моделями саней.

Время от времени я проверял телефон. Надеялся, что позвонит Лиззи. С того вечера, как она украла кольцо моей матери, от нее не было ни слуху, ни духу.

Может, следовало известить об этом полицию?

Впрочем, сейчас это казалось совершенно не важным. В том смысле, что никак не помогло бы в розыске и поимке Энджела. К тому же, я все еще лелеял нелепую надежду, что она сможет мне все объяснить. Я не мог выбросить из головы нашего долгого поцелуя… как она удерживала мою голову и как отчаянно льнула ко мне…

Я не хотел, чтобы она оказалась воровкой. Я не хотел, чтобы у нее были неприятности. Я не из тех ребят, что вечно витают в облаках. Хоть кого спросите. Вам наверняка скажут, что я самый что ни на есть приземленный, рассудительный человек. И тем не менее, я буквально грезил о Лиззи.

Сказать по правде, я не мог выбросить ее из головы.

Так почему же она не выходила на связь? Почему не пришла меня навестить? Наверняка ведь она слышала об аварии, о том, что случилось с Гейбом…

Немолодая пара, одетая в одинаковые синие пуховики с капюшонами, какие, должно быть, носят разве что на Аляске, взяла напрокат двух «Арктических кошек». Я принял у них кредитку. Мужик обстоятельно рассказывал мне, что на снегоходах они катаются впервые. Я кивал, а сам почти не слушал его. Я убеждал себя сосредоточиться на работе. Но это было нелегко.

Вернувшись домой около пяти, я обнаружил, что в гостиной меня дожидаются Диего и Кэтрин. Мама угостила их горячим какао с зефиром, и они сидели рядышком на зеленой кушетке с зелеными чашечками в руках.

Я кинул куртку на стул и прошел в комнату.

— Эй, как дела?

Волосы Кэтрин спадали на лицо, словно она забыла причесаться. На ней был лыжный свитер в красно-голубую полоску, синяя юбка и черные леггинсы. Диего был в обычном своем прикиде — огромной бордово-серой толстовке с эмблемой нашей школы и потертых джинсах.

— Твоя мама сказала, что ты был в магазине, — сказала Кэтрин. — Все нормально?

Мне кажется, Кэтрин восприняла смерть Гейба тяжелее, чем любой из нас. Я даже не знал, что они были настолько близки. Нестерпима была сама мысль, что кто-то, кто был нам так дорог, кого мы видели каждый день, внезапно ушел от нас. Ушел безвозвратно.

Кэтрин, казалось, вот-вот разревется. У Диего на верхней губе застыли шоколадные «усы». Он даже не пытался их стереть.

Я упал в кресло напротив них.

— В магазине был полный капец. Сами знаете, свежий снег. Всем охота покататься.

— Когда в последний раз, мы катались на снегоходах, это был последний раз, когда я была счастлива, — проговорила Кэтрин, уткнувшись взглядом в кружку с какао, стоявшую у нее на коленях.

Диего обнял ее рукой за плечи, пытаясь утешить.