Ящик Пандоры - Мэри Шелдон

— К сожалению, не могу ничего сказать по этому поводу.

Он развернулся и вышел из магазина.

Оскорбленная до глубины души, я в конце концов купила оба свитера.

Весь оставшийся день я только и думала о том, что случилось в магазине. Снова и снова вспоминала всю сцену в деталях и не могла понять, чем вызвана его грубость. Не настолько я навязчива, чтобы так себя со мной вести. А может, его задело упоминание об отце? Может, он решил, что я считаю его стариком?

Как он посмотрел на меня — забыть невозможно!

На другой день я обедала с Алисией Райс из компании «Лизбо Продакшн». В разговоре случайно всплыло имя Джона Брэдшоу, и я рассказала, что произошло в магазине. Алисия слушала меня, открыв рот.

— Типичный Брэдшоу! — засмеялась она. — Вы не читали эту статью в «Вэрайети»? «Десять самых страшных людей в Голливуде»? Она вышла прошлым летом.

Я сказала, что не читала.

— Ну так прочитайте. Брэдшоу там возглавляет список.

Вернувшись в офис, я первым делом забралась в Интернет. Статью, о которой говорила Алисия, я не нашла, зато обнаружила массу других, где Брэдшоу превозносили до небес как автора грандиозных проектов и создателя новых звезд. Кроме того, я прочла, что он был женат и его жена умерла в 1993 году.

— Ничего удивительного, — сказала я Лори. — Ей было просто невмоготу жить с ним дальше.

Еще я выяснила, что у него есть дочь Аманда. Я нашла фотографию, где они вдвоем стоят на каком-то благотворительном мероприятии. На снимке Аманде всего четырнадцать лет, но выглядит она так, словно полностью унаследовала от отца манию величия.

Большинство статей были довольно старые, а новые оказались гораздо менее лестными. Создавалось впечатление, что за последние десять лет Брэдшоу стал настоящим отшельником и старался как можно реже появляться на людях, кроме встреч с клиентами. Во мне проснулась жалость к нему, но потом я вспомнила этот голос и взгляд, и моя жалость растаяла без следа.

В назначенный для фотосессии день мы с Лори отправились обедать в «Иль Соль» и умудрились прикончить там целую бутылку вина. В офис мы вернулись в таком чудесном настроении, что даже немного шокировали Гари.

Мы пораньше закрыли лавочку и поехали в студию Рея Камберленда на Вайн-стрит. В приемной висели сделанные им фотографии, все крупным планом, и сразу становилось понятно, что у него кто угодно будет выглядеть потрясающе. Я приободрилась.

Из кабинета вышел Рей и представился. Он оказался пожилым человеком, с усами и длинными седыми волосами, как у Сальвадора Дали.

— Кто будет первой?

— Лори, — сказала я.

— А вы не хотите зайти посмотреть?

Я взглянула на Лори:

— Если она не против.

Она пожала плечами:

— Пожалуйста.

Сеанс прошел великолепно. Лори — прирожденная модель. Она отлично умела позировать, энергия била из нее ключом. Удивительно, в строгом английском костюме и шелковой блузке ей удавалось выглядеть невероятно сексуально. Рей работал с явным удовольствием и под конец сделал несколько весьма вызывающих снимков.

Потом настала моя очередь.

Я старалась изо всех сил, но безуспешно. Рей проявил невероятное терпение, он придумывал для меня разные позы, пытаясь придать мне естественный вид, но по выражению его лица я понимала, что, как и всегда, получалась Олив Ойл.

В конце концов Лори не выдержала и расхохоталась:

— Да брось ты, Рей, это же чепуха. Нам нужен один-единственный снимок, но такой, чтобы ей было за него ужасно стыдно.

И тут они вдвоем набросились на меня. Рей растрепал мне волосы, а Лори начала тянуть меня за платье. Они усадили меня на табурет, задрали платье чуть ли не до талии, взбили мне волосы, как у итальянских актрис в плохих фильмах пятидесятых годов.

— А теперь воздушный поцелуй в камеру, — промурлыкал Рей.

— Я подам на вас в суд, — заявила я, — это просто дискредитация личности.

Но Рей уже щелкал фотоаппаратом.

Лори сказала, что вставит эту фотографию в рамку.

Я так веселилась в этот день, что хотелось, чтобы он не кончался. Я предложила Лори поужинать вместе, но она сказала, что занята и не может. Ее лицо приняло знакомое выражение «Посторонним вход воспрещен», и я поняла, что у нее, наверное, свидание.

Я вернулась домой и почувствовала себя очень одиноко. Мне захотелось позвонить Гари и пригласить его в кино, но потом я поняла, что лучше этого не делать.

Я приготовила ужин, села за компьютер, подключилась к Интернету и в третий раз за эту неделю набрала в Гугле имя Джона Брэдшоу.

Минут тридцать я читала ранние статьи о нем, и под конец, когда уже собиралась выключить компьютер, мне попалась фотография, которая раньше не встречалась. На ней Брэдшоу сидел за столом, в профиль, с книгой в руках. Картина показалась мне знакомой, она кого-то мне страшно напоминала. Наконец я вспомнила. Мистер Крамм, мой школьный учитель химии. Он действительно очень похож на Брэдшоу — тот же возраст, те же черты лица и то же высокомерие. Почти все девочки в классе, включая меня, неровно к нему дышали. И возможно, потому, что это было невероятно трудно, мы больше всего на свете хотели добиться его одобрения.

Но в отличие от Джона Брэдшоу мистер Крамм не был такой сволочью.

В пятницу папе исполнялось шестьдесят пять лет, и я отправилась в Палм-Спрингс, чтобы отпраздновать его юбилей вместе с ним и мамой.

Папа выглядел неважно, но я говорила себе, что давно не видела его и просто отвыкла. Я привезла с собой оба свитера от «Хьюго Босс», чтобы посоветоваться с мамой, какой подарить сейчас, а какой оставить до Дня Отца. В конце концов отдала ему оба. Темно-бордовый папе понравился больше, и он сразу его надел. В этом свитере его кожа стала еще больше походить на серый пергамент, и я пожалела, что купила его.

После ужина Милли выключила свет, мама внесла торт, и мы все запели «С днем рожденья тебя!». Папа сказал, что это самый лучший торт в его жизни, но едва к нему прикоснулся. Я вспомнила тот, другой день рождения — в парке, где кругом бегали дети, были шляпы от Спящей красавицы, подарок в глиняном горшке, — и мне стало невыносимо грустно.

Я проснулась с мыслью о Джине. Я слышала, как он звал меня по имени. Бред какой-то, но иногда я скучаю по нему. Он смотрел на меня так же, как я смотрю на Троя: будто я — самое прекрасное, что он видел в жизни.

Не умри он, я бы стала его партнером пять месяцев назад. И было бы «Агентство Макс и Браун». Как подумаю об этом, так просто с ума схожу.

Трой говорит, что его просто жуть берет, до чего я похожа на паровой каток.

— Ты ни перед чем не остановишься, чтобы добиться своего, так ведь? — говорит он.