Двойной удар - Джеймс Паттерсон

Вестибюль отеля был заполнен шумной, похожей на карнавальную, разношерстной публикой. А народец-то вполне заурядный и даже слегка неотесанный, подумал я. Остальные, в темной одежде и с рисунками на коже, походили на участников зрелища.

Продавцы за столами вдоль стены торговали чем угодно, от кофейных чашек с фотографиями до подлинных артефактов с места преступления и компакт-дисков таких групп, как «Ангел смерти» и «Что на обед?».

Едва Бри, Сэмпсон и я вошли в парадную дверь, кто-то похлопал меня по плечу. Я протянул руку поближе к «глоку».

Когда я обернулся, парень с бачками и в татуировках, стоявший позади меня, улыбнулся и подтолкнул локтем подружку:

— Видишь? Я же сказал, что это он. — Их соединяла толстая цепь, натянутая между черными кожаными воротниками. — Алекс Кросс, верно? — Парень пожал мне руку, и я уже почувствовал, что Бри с Сэмпсоном готовятся позубоскалить надо мной. — На вашей афише есть фотография…

— На афише? — переспросил я.

— Приятель, я дважды прочел вашу книгу. Я уже знал, как вы выглядите.

— Только стали постарше, — добавила его подружка. — Но все равно похожи на свою фотографию.

Сэмпсон больше не мог сдерживать смех и фыркнул.

— Рад познакомиться с вами, — сказал я. — С обоими.

И хотел повернуться, но парень держал меня за руку.

— Алекс! — крикнул он кому-то в другом конце вестибюля. — Знаешь, кто это? — И снова повернулся ко мне. — Его тоже зовут Алекс. Это безумно или как?

— Безумно, — ответил я.

Другой Алекс — в майке с портретом Джона Уэйна Гейси,[15]в полном клоунском гриме — подошел поближе посмотреть. Потом вокруг нас, точнее, вокруг меня начала собираться небольшая толпа. Это быстро становилось смешным. Я совсем не обрадовался своему статусу знаменитости.

— Вы тот самый психолог, так ведь? Замечательно. Позвольте задать вам серьезный вопрос…

— Мы пойдем регистрироваться в отеле, — сказала Бри мне на ухо. — Оставим тебя твоим фанатам.

— Каким было самое жуткое место преступления, где вы работали? — спросил другой Алекс.

— Нет, постой…

Я протянул руку, чтобы взять Бри за локоть, но рука с черными ногтями ухватила меня за запястье. Она принадлежала молодой женщине хрупкого вида, рука ее, казалось, была опущена в светло-желтый воск.

— Алекс Кросс, верно? Это вы, верно? Можно мне сфотографироваться с вами? Мама будет очень довольна.

В конце концов я нагнал Бри и Сэмпсона в уютном месте, именуемом Главным танцзалом № 1. Там мне предстояло выступать около половины восьмого. Мы сошлись во мнении, что мое имя будет главной приманкой, создаст сенсацию в Интернете, и, похоже, мы правильно сделали, придя сюда.

Киц и его люди помогали оповестить о моем выступлении Интернет — так сказать, наживляли крючок. Теперь вопрос заключался в том, клюнет ли на него ПУ. Множество других фанатов и дегенератов определенно клюнуло.

Танцзал представлял собой длинное прямоугольное помещение, которое можно было разделить на три маленьких раздвижными перегородками. В дальнем конце находились сцена и подиум. Посередине стояли в несколько рядов стулья.

Бри и Сэмпсон разговаривали возле сцены с невысоким полным человеком в нормальном темном костюме, но с очками в красной оправе, наводящими на мысль об Элтоне Джоне. Длинная тонкая косичка свисала с коротко подстриженных, тронутых сединой волос, поверх рубашки с длинным рукавом была надета майка «Психогастролей». «Мода сущих дегенератов», — подумал я.

Бри с насмешливой улыбкой сказала:

— Алекс, это Уолли Валевски. Он дает нам полную информацию о сегодняшнем вечере. Вот послушай.

— Очень рад познакомиться с вами, — сказал Уолли Валевски. — Стало быть, у нас есть ваши слайды — так. Переключатель будет — так. И лазерная указка на подиуме — так. А нужна вода? Или еще что-то? Скажите, я сейчас же этим займусь. Я распорядитель.

— Какова вместимость зала? — спросила Бри.

— По закону лимит — двести восемьдесят мест, и у нас определенно будет полный аншлаг.

Мы подождали, когда Уолли Валевски со своей косичкой скрылся, и стали обсуждать свои приготовления.

— Где сейчас наши люди? — спросил я у Бри. Психогастролеры не знали, что у нас работает группа в штатском. Балтиморское управление полиции выделило нам четырех местных детективов, которые играли роль служащих. С нами были также два человека из округа Колумбия, внедренных в штат отеля.

Бри просмотрела программу.

— Сейчас балтиморцы находятся либо на семинаре по дактилоскопии, либо, давай посмотрим, на «совещании по побегу из тюрьмы серийного убийцы» — черт его знает, что это такое. Попозже они будут сидеть здесь… и здесь. — Она указала в разные стороны зрительного зала. — Винс и Чисни будут в движении. А Сэмпсону, тебе и мне, думаю, нужно оставаться вместе. Так годится?

— Меня вполне устраивает. Так или иначе, я не хочу быть здесь в одиночестве.

Балтиморские полицейские с одной по крайней мере дополнительной машиной дежурили возле отеля постоянно. Охрана отеля получила инструкции и постарается не мешать нам, когда — и если — настанет решающая минута.

Операция эта предполагалась быть тихой, разумеется, слегка рискованной, а возможно, просто сбором информации. Но если появится убийца, мы были готовы его взять.

И почему бы ему не появиться?

Ведь мы уже знали, что ПУ ведет за нами наблюдение.

— Это мои зрители, — начал я и услышал несколько непринужденных смешков из толпы заинтересованных сумасбродов, заполнивших зрительный зал. Рассказал об известных убийствах ПУ, но придерживался только тех сведений, которые мы уже сообщили прессе. Кратко остановился на теории подражания и показал несколько снимков с места преступления: зрители как будто оценили их. Изложил названный психогастролерами «взгляд изнутри» на профиль личности подозреваемого. Это я уже мог бы делать даже во сне — возможно, и делал. По крайней мере — подробности моего выступления попадут в Интернет и, не исключено, дойдут до кого-то, кто знает что-то об убийце. — Это психопат с глубоко укоренившейся потребностью всеобщего внимания к себе, — сказал я переполненному залу. — Эта потребность заслоняет в его мире все остальное до крайней, антиобщественной степени. Когда встает по утрам, если вообще спит, он испытывает единственную потребность — искать новых зрителей, одержимо планировать очередное убийство, и это желание вполне может обостряться. — Я подался вперед, стараясь оглядеть как можно больше лиц зрителей. Меня поражало, какие они все увлеченные, внимательные. — Но этот маньяк еще не понимает — возможно, не позволяет себе признать, — что никогда не добьется того, чего ищет. И это его сломит. Он движется к самоуничтожению, к облегчению своего ареста и не может ничего поделать с собой.