Целитель. Спасти СССР! - Валерий Большаков

Инна приоткрыла дивный ротик, на секундочку задумываясь.

– А как будет по-английски: «Ты очень красивая девушка»?

– You’re a very pretty girl! – сказал я с выражением.

Дворская ослепительно улыбнулась, в глазах ее как будто замерцало голубое пламя, а мне тотчас же досталось с задней парты. Я обернулся. Когда Рита гневаться изволит, ее это только красит.

– You’re a beautiful young lady! – признал я неоспоримый факт, и Сулима смилостивилась.

– То-то! – важно сказала она.

А вот сбегать в буфет не удалось – на перемене меня поймал Лушин.

– Мишка, привет! – придержал он мой разбег. – Слушай, в райкоме комсомола все вышло просто замечательно! Там как раз был инструктор из обкома, Данилин Антон Гаврилович, он именно по части смотра НТТМ. Антон Гаврилович сразу заинтересовался и велел, чтобы я передал ему твои координаты. Он хочет сам все посмотреть и пощупать. «Хочу, говорит, понаблюдать за процессом созидания!»

Я сразу повеселел.

– А, ну, где я живу, ты в курсе, и телефон есть. А насчет посмотреть… Пусть подъезжает на улицу Революции. Там, за рестораном «Южный Буг», стоит четыре или пять гаражей. В том, что с краю, я и занимаюсь процессом созидания.

– Добро! Жди тогда, двадцать первого он подъедет. Часика в четыре. Годится?

– Вполне!

– Ну, все, побежал я! Давай!

– Давай…

Я вздохнул, облизнулся, представляя стакан дымящегося кофе, – и повернул обратно. Скоро звонок…

Четверг, 12 сентября 1974 года, день,

Москва, площадь Дзержинского

– Я ознакомился с вашим отчетом, Марина Теодоровна, – сухо сказал полковник Первенцев[33], перекладывая папки на столе. – Вы все изложили очень правильно, очень грамотно, гладко… Но! Некоторые моменты, скажем так, вы либо опустили, либо искусно заретушировали.

– Не понимаю вас, Евгений Иванович, – прохладным голосом парировала Марина. Она не испытывала страха, поскольку, как верно заметил полковник, правота за нею. И все же просыпалась, росла потихоньку тоска, как предощущение будущих неприятностей.

– Сейчас поймете. – Полковник открыл одну из папок и положил перед Мариной малость расплывчатый снимок – фоторобот Миши Гарина в гриме. Длинные черные волосы, нос с горбинкой… Фоторобот грешил неточностями, но лицо вполне узнаваемо. – Вы, Марина Теодоровна, очень аккуратно обошли молчанием вот этого молодого человека. Из вашего отчета можно понять, что именно вы отстреливались, именно вы таранили бандитский «Москвич». Вдобавок сами себе оказали первую медицинскую помощь. Между тем Гриша Ершов, который вас страховал, утверждает обратное. Именно этот парень, который у вас стал фигурой умолчания, уничтожил двух уголовников и сидел за рулем «Волги»! Зачем же вы скрыли эти факты?

Марина глубоко вздохнула. Тягостный допрос, стены, скрытые за деревянными панелями, портрет Дзержинского над столом начальника – все это угнетало сознание.

– Я не хотела врать, Евгений Иванович, – проговорила девушка, переплетая и расплетая пальцы. – Но и полную откровенность сочла излишней. Я не знаю, как зовут моего спасителя, и мне неизвестно, кто он. Могу предполагать, что этот парень учится в старших классах школы или на первых курсах института. Он явно не из рабочей среды. И я просто не захотела осложнять ему жизнь!

– Понимаю, – поднял руку полковник, – можете не объяснять. Марина Теодоровна… – он тоже издал длинный вздох. – Мы бы не сидели сейчас здесь, и мне не пришлось бы мучить вас неприятными вопросами, если бы вы сами не допустили серьезную оплошность. Зачем вы снова включились в операцию чуть ли не на следующий день после ранения? Ну, отлежались бы недельки две как минимум!

– Ребят подводить я тоже не хотела… – пробормотала девушка, отводя взгляд.

– Това-арищ старший лейтенант! – насмешливо протянул Первенцев. – Прекрасно все понимаю, но вы же умница, каких мало! Так чего ж вы не учли такой пустяк? Я видел на фото лужу крови, которой вы лишились, да и без того знаю, что бывает, когда получаешь такую рану, как у вас. Вот я и не поверил отчету! И мне пришлось интересоваться у Ершова, у «Боцмана»… Этот молодой человек, он лечил вас? Как?

– Не знаю, – призналась Марина, – я потеряла сознание в машине. Помню таран, и все, провал. Очнулась только на квартире. Еще когда этот парень только прогревал мотор, он спросил: «Куда?» Я назвала ему адрес… Пришла в себя уже в постели. Слабость была, голова кружилась, но рана зажила… Я понятия не имею, как ему это удалось, честное комсомольское! Спрашивала, но он отмалчивался, а когда собрался уходить, сказал, что его учил филиппинский хилер. Помните, еще писали о них?

– Помню, помню… – затянул Первенцев. Заинтересовавшись, он взял подбородок в горсть. – Хилер, значит…

– Да… – Марина сделала вид, что ее озарило. – А! Он еще сказал, что тот филиппинец оказался, вообще-то, вьетнамцем. Приезжал, дескать, в СССР с делегацией, и вот… Это все, что я знаю.

Полковник покивал.

– Верю, – заявил он и жестом фокусника достал из папки еще одну фотографию. – Узнаете?

Марина пригляделась. Со снимка на нее глядел пожилой мужчина с холеным лицом и строгой армейской прической, хотя одет был в штатское.

– Алон? – девушка нахмурилась. – Да, это он. Рехавам Алон из Моссада.

– Вы не ошиблись, Марина Теодоровна. А теперь я вам расскажу кое-что, чего вы не знаете. Минут за двадцать до перестрелки, в которой вы едва не погибли, ваш спаситель помог еще одному… м-м… пациенту. Вот этому, – палец полковника уперся в фото Алона. – Вы поражены? Да, редко, но такое бывает, чтобы аналитик сам залезал в шкуру полевого агента. Тот самый молодой человек, о котором мы толкуем, уберег Алона от инфаркта. А подлечив, отправил на «скорой» в больницу. Но перед этим имел с этим воинственным раввином некий разговор. И мне бы очень хотелось знать, о чем эти двое так увлеченно беседовали!

– Скорее всего, это совпадение, – высказалась Марина.

– Возможно, – легко согласился Первенцев. – А вы представляете себе, к каким выводам в данном случае пришел бы СМЕРШ?

– Представляю, – усмехнулась девушка. – Старший лейтенант Исаева покрывает агента Моссада!

Полковник лишь развел руками, молчаливо соглашаясь. Неожиданно щелкнула дверь, отворяясь, и в кабинет шагнул сам начальник Второго главного управления – седой, сильный, опасный.

– Товарищ генерал-лейтенант… – стал подниматься Первенцев.

– Сидите, Евгений Иванович, – успокоил его Григоренко. – Простите, что побеспокоил вас, но я как раз по вашему делу. Дверь здесь тонкая, так что я слышал конец разговора. Надеюсь, вы не записали Марину Теодоровну в предатели?