Зеркальное отражение - Лорин Батлер

— Да, так…

— Однако все мои комплименты и ухаживания оказались для тебя неприятными. — Заметив, что Дайана сделала протестующий жест рукой, Алберт покачал головой. — Нет, не отрицай. Я отнюдь не идиот и не слепой, чтобы тут же не понять этого, несмотря на то что ты ни на минуту не переставала улыбаться. Пока наши отношения не выходили за рамки родственных, все было в порядке. Но стоило лишь мне взглянуть на тебя не так, как подобает брату, ты немедленно напрягалась и замыкалась в себе.

Дайана ощутила себя последней стервой. Как же она плохо знала Алберта, раз решила, будто он способен приставать к ней с банальными объяснениями в любви! Что он не понимает, до какой степени безразличен ей!

— Извини…

— Не стоит, Дайана. Тебе не за что просить прощения. Как говорится, сердцу не прикажешь, — грустно улыбнулся Алберт. — Поняв, что у меня нет никаких шансов, я попытался с этим смириться. Я каждый день приучал себя к мысли, что отношусь к тебе лишь как к двоюродной сестре, не больше. И мне почти удалось сделать это… свыкнуться с мыслью, что я тебе совершенно безразличен… когда появился он.

Несмотря на то что Алберт не назвал имени, Дайана сразу же догадалась, о ком идет речь.

— Клейтон Уинстон, хозяин соседнего ранчо, — тихо произнесла она.

— Верно. До встречи с ним я тешил себя мыслью, что твое сердце не принадлежит никому. Понимаю, звучит глупо… однако каждый, кому довелось испытать любовь без взаимности, знает, насколько утешительна подобная мысль. Одно дело, когда ты просто оставил равнодушным, и совсем иное, когда тебе предпочли другого… — Алберт говорил медленно, с трудом подыскивая нужные слова. — Конечно, из писем я знал о ваших отношениях с Уинстоном… о том, что вы были даже помолвлены. Но все это звучало настолько…

— Эфемерно, — подсказала Дайана нужное слово.

— Да, эфемерно, призрачно… но только до тех пор, пока я собственными глазами не увидел соперника. Я возненавидел его раньше, чем успел разглядеть черты лица… едва лишь догадавшись по твоему взгляду, что это он.

— По моему взгляду? — удивилась Дайана. — Но как?

Алберт печально улыбнулся.

— Достаточно было взглянуть на вас двоих, чтобы понять обо всем остальном. Невооруженным глазом видно, что ты до сих пор любишь его, Дайана! Что бы ты ни говорила, как бы ни отрицала это чувство — оно существует! И когда я осознал это, то буквально взбесился от ярости.

— Ты… ты приревновал меня к Клейтону?

— Да, хотя и не имел для этого ни малейших оснований. Ведь ты никогда не давала мне повода для надежд. Однако я ревновал, черт побери, и почище, чем Отелло Дездемону!

В синих глазах Дайаны отразилось недоумение.

— Но зачем ты признаешься мне в этом?

— Я не хочу, чтобы между нами оставались секреты. — Алберт помолчал. — И в сегодняшней драке виноват я, только я! Ослепленный ревностью, я не желал замечать очевидного. Не хотел видеть, как хорошо вы с Уинстоном смотритесь вместе, какими глазами вы глядите друг на друга… Когда-нибудь я расскажу тебе все. Ты еще многого не знаешь…

— Что ты имеешь в виду? — Дайана с подозрением покосилась на кузена. — От меня что-то скрывают?

Спохватившись, что сболтнул лишнего, Алберт энергично затряс головой.

— Ничего особенного, не обращай внимания на мои слова. Скажу лишь, что вел себя крайне неразумно. Однако взбучка, полученная от Уинстона, основательно прочистила мне мозги, — с нервным смешком добавил он. — Итак, достаточно обо мне. Перехожу к главному.

Дайана приоткрыла рот в изумлении. А она-то считала, что самым главным было признание в любви! Неужели весь этот разговор двоюродный брат затеял с какой-то иной целью?

— Значит, твои чувства ко мне для тебя — не главное?

— Теперь — нет. Отныне самое важное для меня — твоя любовь. Твое счастье.

Дайана запротестовала:

— У меня нет никакой любви!.. Была… но теперь нет.

Алберт мягко взял ее за подбородок и заглянул в синие, блестящие от едва сдерживаемых слез глаза.

— Неправда. Ты любишь Клейтона, Дайана, и никогда не переставала любить его. Не пытайся бороться со своим чувством. Поверь мне, это бесполезно.

Слова, полные ласки и сочувствия, наконец пробились сквозь защитный панцирь, в котором Дайана пряталась от действительности столько лет. Не сдерживая больше слез, она бросилась на шею Алберту и с рыданием произнесла:

— Да, я люблю Клейтона! Люблю его, люблю, люблю! О, Алберт, пожалуйста, скажи, что же мне теперь делать?

Оба были настолько взволнованы, что даже не заметили промчавшегося мимо них на бешеной скорости автомобиля, а в нем — Клейтона с окаменевшим лицом.

Алберт принялся ласково гладить Дайану по голове, успокаивая ее, точно маленького ребенка.

— Ну-ну, девочка, все будет хорошо. Зачем же ты себя так долго мучила? Почему нельзя было просто пойти и рассказать Клейтону о своей любви? Или ты до сих пор винишь его в гибели отца?

— Нет, ни в коем случае! — горячо возразила Дайана. — Когда отец умер, я была в шоковом состоянии, несла всякую чушь. А потом из-за своего несносного упрямства отказывалась признаться, что ошибалась, и продолжала нападки на Клейтона. О Господи, как же мне теперь стыдно! Я, всегда считавшая себя неглупой и честной с собой и окружающими…

Новый приступ рыданий помешал ей договорить. Поняв, как нелегко Дайане говорить о своем заблуждении, Алберт поспешил оставить эту тему.

— Ты не должна ни в чем винить себя, Дайана. Ты действительно умная, добрая и справедливая девушка. Но все мы люди и, следовательно, имеем право на ошибку. Машины и то дают сбой, а человеческий организм устроен гораздо тоньше и сложнее, чем любой механизм.

Дайана улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, Алберт. Мне стало немного легче. Из тебя мог бы получиться высококвалифицированный психолог! Как жаль, что я…

Поняв, к чему она клонит, Алберт поспешно оборвал кузину:

— Не надо об этом. Как я уже говорил, сердцу не прикажешь.

Дайана с благодарностью взглянула на него.

— Какой же ты замечательный! Ты еще обязательно встретишь девушку своей мечты, которая по достоинству оценит и полюбит твое великодушное сердце, а не только внешность и деньги. Вот увидишь!

Алберт нежно коснулся губами золотистого локона.

— Я буду искать такую, как ты, Дайана.

Некоторое время они молчали. Солнце уже задело нижним краем линию горизонта, окрашивая небосвод в различные оттенки пурпурно-розового. Поднялся легкий ветерок, приятно освежавший после изнурительно долгого, жаркого дня. Где-то далеко прокричала какая-то птица, а вдалеке крупными прыжками пронеслись несколько кенгуру.

Наконец Алберт заговорил, возвращаясь к прежней теме.