Свет за горами - Алеся Кузнецова

не помню у нас такого, – медсестра, которая представилась Олей, вопросительно смотрела на молодого анестезиолога Диму.

– Так это не у нас. У меня брат в лор-отделении. Это у них операция по исправлению перегородки носа вместо тридцати минут шла четыре часа. Представляете, как там извелись все. А самый ужас, что наркоз отошел и пациент все слышал и чувствовал. Ну, может не все, но приятного мало.

– Ты что, дурак? Это же нагрузка какая, лишнюю дозу наркоза давать…

– А представь, если проснется среди операции и что тогда? Знаете, сколько таких случаев.

– Хватит тут стращать нас. – Оля еще не так давно работала хирургической сестрой и каждый раз боялась не справиться, но на фоне новенького анестезиолога чувствовала себя почти гуру и пообещала Власову, что сама введет Диму в курс всех нюансов работы в их отделении.

В этот момент Захар внимательно и строго посмотрел на анестезиолога:

– Не могу закончить. Кровит. Нужно сделать ревизию. Наркоза точно хватит?

– Да, работайте. Если что, немного добавим.

Не сильно вникая в действия хирурга, Оля и Дима быстро перешли на обсуждение планов на вечер. Их смена до утра, и никогда не знаешь кого могут привести ночью. Ужинать точно будут здесь. Готовить скорее всего тоже на небольшой походной плитке в материальной. Там они готовили материал, а также варили картошку, а иногда и спали тоже там на диванчике. Дима был рад шефству хорошенькой медсестры, которая пришла работать в отделение буквально на пару месяцев раньше его, но уже влилась в коллектив. Простые команды нового хирурга не могли отвлечь их от беседы:

– Бильрот. Зажим. – и Оля, не отрываясь от разговора с молодым врачом, подавала Захару все, что он называл. Инструменты она готовила заранее и держала под рукой на столике все, что могло понадобиться во время операции.

– Ну что? Не понадобится добавлять? – Дима с небольшим волнением смотрел на Захара.

– Здесь осталась проблема. Возвращаемся к сердцу. Не все сделали. А второй раз сюда не вернемся. Продолжаем. – и не глядя на испуганные лица рядом, Захар погрузился в операцию:

– Окончатый зажим.

– Доктор, а что мы делаем? – Оля знала, где взять то, что просил новый хирург, но также она понимала, что на операцию, к которой она готовила инструменты, этого не нужно.

– Что мы делаем? – уже громче она повторила свой вопрос, но все же подала Захару окончатый зажим, нужный как она помнила во время сосудистых операций.

– Делай, что говорю. Вся ответственность на мне. Все будет хорошо. Работаем.

Оля смотрела всегда на хирургов, как на полубогов, и не осмелилась перечить Захару, но стала более собранной и беседы с Димой прекратила. Через два часа они закончили.

Захар снял перчатки и вышел в коридор, прямо на выходе из стерильного отделения он наткнулся на уже знакомую ему рыжеволосую женщину, которая буквально бросилась к нему:

– Доктор, ну что? Почему так долго?! Что случилось?!

– Все хорошо. Она скоро придет в себя. Не волнуйтесь.

– Ах, не волнуйтесь? Т.е операция длится на два часа дольше, чем планировалось, а вы говорите не волноваться?!

– Не волнуйтесь так, все будет хорошо.

– Все хорошо?! А вы знаете, что именно это “все будет хорошо” и “не волнуйтесь”мне сказали год назад? – она посмотрела на него так, что Захару стало не по себе.

– Знаете?! А после этого их “хорошо” через два дня мой муж умер, прямо в больнице. Поэтому я буду волноваться! Буду задавать вопросы! Следить за каждым действием и движением! И если нужно, буду бить во все колокола. Писать во все газеты! Я кстати журналист. Почему операция длилась так долго?

Захар снял медицинский колпак, молча помял его в огромных натруженных руках. А потом развернулся и быстро пошел в сторону ординаторской.

Глава 20. Решение

Инга застыла с телефоном в руках и никак не могла решиться отправить сообщение. Она знала, что в тайге связи нет. Но значок “просмотрено” под последним сообщением явственно свидетельствовал о том, что владелец аккаунта выходил в поселок и получил ее короткое послание, но не счел нужным на него ответить. Хотя молчание – это ведь тоже ответ. Иногда даже более громкий, чем пара ничего не значащих фраз. Инга удалила все, что написала, и яростно отбросила смартфон в сторону. Зажмурилась и потерла нахмуренный лоб. Она давно не чувствовала себя такой ненужной. Ощущение, словно ты навязываешься человеку, который не имеет никакого желания впускать тебя в свою жизнь. Месяц в отпуске – пожалуйста, а дальше – не смей пересекать воображаемую линию. Можешь звонить раз в три недели или писать короткие сообщения. Осознание, что их нечастые созвоны и переписка, в основном, были инициированы ею самой, обожгло, словно свежая рана, которая нарушает целостность кожи. Все было даже хуже: нарушилась целостность ее самой, ее уверенности, ее ощущения самоценности и вот теперь она сидит в одиночестве на изумрудном диване в съемной квартире в городе, где кроме двух подруг и маленького офиса у нее никого и ничего нет. теперь она больше не понимает, что делать дальше. Нет привычной уверенности, нет больше способности принимать мгновенные решения и находить выход из любой ситуации. Нет чувства, что все под контролем. Где-то в районе солнечного сплетения неприятно кольнуло. Она всегда выбирает не тех мужчин. В этом ее главная проблема. Всю жизнь она старательно избегала мужчин, которые хотя бы отдаленно могли напоминать образ отца. По крайней мере, каким он отпечатался в детском воображении и по рассказам мамы. В чем было больше правды сейчас уже определить не представлялось возможным. Образ был смутный и маячил совсем неясно. Но каждый раз Инга попадала в одну и ту же ловушку. Она влюблялась в совершенно неподходящих мужчин. И тогда у нее явственно проявлялся в воображении другой образ: поджав губы, ее бабушка Карина укоризненно качала головой, словно поражаясь такой неразумности глупого ребенка: “Из кислого винограда сладкого вина не сделаешь…”. А она неизменно в такие моменты чувствовала себя нерадивой глупой школьницей, так и не сумевшей понять глубинных жизненных смыслов и, самое главное, не способной к их осознанию. Разве можно заставить взрослого человека вернуться к нормальной жизни, если он уже все решил для себя? Три года в тайге – это не три месяца. Как бы горько не было это осознавать, но она стала всего лишь ярким коротким развлечением для Захара. Не стоит обманывать себя. Она уцепилась за помощь Захару, потому что увидела в этом возможность реванша за все неудачные дела,