Ядерный климат - Максим Шахов

– Как твой старший сын Бахтияр? – в свою очередь, поинтересовался Махмуд.

– О, он уже старший офицер в нашей армии, – сообщил Мутабу.

– А почему ты не посоветовал ему идти по твоей линии?

– Наша работа не для всякого мужчины, тут мало одной честности и храбрости.

Как же, подумал про себя Махмуд, просто тебе в армии нужен свой человек.

Подали зеленый чай. В ходе чаепития поговорили мимоходом о ценах на нефть, арабских скакунах, турецких борделях. После традиционного ритуала чаепития перешли к делу.

– Есть хорошие предложения по оружию, – осторожно заговорил Махмуд, перебирая в руках четки.

Господин Мутабу поставил свою чашку на стол, внимательно посмотрел на гостя, ожидая продолжения.

– Томагавки, «калашников», современные зенитные комплексы, танк Т-80… – плавно перечислял Махмуд.

– Т-80 откуда? – удивленно воскликнул Мутабу.

– Из Украины.

Тема была весьма актуальной. Иран остро нуждался в оружии в преддверии войны с Соединенными Штатами Америки. То, что Россия не продает сейчас свои танки, было общеизвестно. Т-80, конечно, не самый современный танк, но иметь несколько десятков таких машин не помешало бы.

– Я переговорю с моим руководством, – пообещал Мутабу.

Махмуд понимающе кивнул. Куда же ты денешься, обязательно переговоришь, подумал он, это же нелегальная поставка, и от этого ты будешь иметь нехилый процент.

Вопрос о поставках оружия в Иран был только поводом для данного визита. Истинная цель у Махмуда была другая – выяснить, как новое руководство Ирана отнесется к террористическим актам в России. С приходом Ахмади Нежада к власти внешний курс страны вроде бы не изменился, но приобрел иную окраску. Страна стала более открытой: поприжали самых махровых фундаменталистов, в страну пустили иностранных журналистов. Да и сам Ахмади Нежад личность неординарная, не вписывается в рамки традиционного арабского лидера.

Ирану нужна ядерная технология, и Россия готова ее дать. В условиях политической изоляции и экономического вакуума новому руководству страны очень важно иметь такого союзника, как Россия.

С другой стороны, между Россией и Ираном лежат глубинные противоречия по нефти. В Южной Европе Россия в этом плане является главным конкурентом Ирана. Да и идеологические взгляды на современное мироустройство у этих двух стран слишком разные. Что здесь перевесит? Трудно сказать.

Мутабу не крупный чиновник, звание невысокое, всего лишь полковник. Но он является дальним родственником Ахмади Нежада, а это много значит. В таких странах, как Иран, значение имеет не должность в государственной иерархии, а принадлежность к клану. Тем более к правящему. Поэтому Мутабу важен не только как источник информации, но и (а кто его знает!) как возможный агент влияния.

– Я слышал, к вам приезжает техническая делегация от Фрадкова?[24]– ровным голосом спросил Махмуд.

– Да, мы будем строить атомные реакторы, – подтвердил господин Мутабу, – нам нужна ядерная энергия.

– Скажи мне, друг, – не спеша, перебирая четки, обратился к нему старик, – можно ли сейчас вкладываться в экономику России? Я слышал, там внутри страны нестабильно.

– А можно ли класть свою поклажу на чужого верблюда? – усмехнулся Мутабу.

– Все зависит от того, кто погонщик каравана, – удивленно поднял брови Махмуд.

– Но погонщик еще не хозяин…

– Бывают случаи, когда погонщик важнее хозяина. – Лицо Махмуда осталось непроницаемым. Камни четок в его руках тихо стучали друг о друга.

Тенгиз плохо знал фарси, поэтому сидел тихо, напряженно вслушиваясь в разговор Махмуда и Мутабу. Единственное, что он хорошо уловил в разговоре, – это то, что был затронут вопрос поставок оружия.

Тенгиз сам напросился на эту встречу. Он знал, что Махмуд занимается торговлей оружия и посторонних к этому делу не подпускает, поэтому даже не ожидал, что Махмуд возьмет его с собой на встречу. Теперь он сожалел, что не знает языка фарси. Старый хрыч, злобно подумал он, с постной миной воспевает славу Аллаху, а сам направо и налево торгует оружием. Вот чем мне надо было заниматься, а не наркотиками. Бизнес солидный и почти легальный. А наркотики что? Это так, только для накопления первичного капитала.

Между тем беседа Махмуда и Мутабу подошла к концу. Старик поднялся. Тенгиз последовал за ним. Хозяин кабинета проводил гостей до двери своего кабинета, а до машины их проводил все тот же худощавый клерк, что и встречал их.

В «Мерседесе» Махмуд неожиданно спросил Тенгиза:

– Ты знаешь, кто самый страшный враг для льва? – И сам же ответил: – Шакалы. У львов нет стадного инстинкта, они часто соперничают друг с другом. А шакалы более организованны, и часто стая шакалов вытесняет с насиженного места даже семью львов. Наша беда в том, что мы не можем превратиться в шакалов.

– Ну, и что ты выяснил у этого Мутабу? – поинтересовался Тенгиз.

– Они сейчас больше заняты своими проблемами, но в будущем, я думаю, они будут на нашей стороне.

– Скажи, Махмуд, только честно, зачем мы организовываем эти акции в России? Ведь не для того, чтобы попугать неверных?

– Здесь идет большая игра, Тенгиз. Речь идет о переброске газа в Европу по южной ветке. Существует два варианта – через Турцию и севернее по территории России. В ближайшее время будет решаться вопрос о том, какой вариант выбрать. На кону очень большие деньги. Так вот, есть заказчик, не буду его называть, который хочет продавать свой газ и доставлять его через Турцию, тем самым оставив Россию с носом.

– А какой вариант дешевле?

– В том-то и дело – российский. Поэтому заказчик хочет убедить всех, что в России нестабильная обстановка внутри и эта страна является ненадежным партнером, так как террористы в российских городах делают все, что хотят.

– И заказчик нам платит за это?

– Правильно. И платит очень неплохо.

– А если ФСБ докопается, кто заказчик?

– Не докопается. Поэтому мы и привлекаем твоих бандитов, все они граждане России. А если до кого и докопаются, то только до тебя. Так что, если что, слава тебе обеспечена.

– Ну, спасибо, Махмуд, обрадовал, – желчно произнес Тенгиз.

– Тебе и за это платят, – повернувшись к Тенгизу, улыбнулся Махмуд. Гримаса на лице старика была еще более страшной, чем когда он сверлил глазами собеседника. – Учи фарси, Тенгиз. – И снова его лицо стало непроницаемым.

Кобецкий чувствовал себя не в своей тарелке. Не то чтобы он боялся высокого начальства. Нет, перед начальством он никогда не трепетал. Правду, даже самую неприятную, он всегда высказывал руководству прямо в глаза. За это его недолюбливали, но и уважали.